Лишь только ночь чернила пролила
И город веки сонные закрыл.
Меня по новой память повлекла
Туда, откуда я всегда спешил.
Откуда полз, откуда убегал,
Из плена или камеры своей.
Но сон меня обычно возвращал
На запах беспорядочных ночей.
Где хор простуженных в ребячестве
Нестройных голосов,
Еще поет до дна, до вен на шее,
И та, чье имя залил начисто
Я глупостью годов
Меня по холодам в постели греет.
Выводится чернильное пятно
И белою становится бумага.
Что было, есть и будет – все одно.
И мне слезу не выбьет эта сага.
Где хор простуженных в ребячестве
Нестройных голосов,
Еще поет до дна, до вен на шее,
И та, чье имя залил начисто
Я глупостью годов
Меня по холодам в постели греет.