Так ли важно знать мои мысли?
На расстоянии выстрела, говорят, чувства острее,
Они пахнут порохом и ворохами лезут за пазуху
И дальше, под ребра,
Туда, где они могут болеть предельно,
Создавать тайфуны и метели неделями…
Ты только не дели меня на части,
Не отделяй мои стихи от меня,
На периферии дня дирижабли облаков будут бегать наперегонки
Будут скулить островки бездомных мыслей, что вышли из толпы…
А я так и не выслал тебе ни одного толкового письма,
Да я бы сам притворился почтальоном,
чтоб посмотреть на твою реакцию
спрятался бы за колонной-столбом
Запоминал бы твои глаза, что вчитываются так усердно,
И так мерно подрагивают ресницы,
И руки иногда сжимаются в кулачки,
Без причин на клочки разорвешь все слова, /ведь так и нужно по сценарию/
Ими бы усыпать зиму, приправить мои переправы
Через мой личный Рубикон,
В этот кон я ставлю на 7 – красное,
Я семь раз переименую себя, и, в конце – концов, назовусь Цезарем
Чтобы меня врезали в твою историю фресками,
Я пешками заставлю доску…
И я заставлю себя,
смешаюсь в многоголосом молчании шахматных фигур…
По партитурам я соберу Шопена, ты ведь хочешь?
Ты ведь знаешь, ночью все законы иные,
Сны не сны, если всуе забыть твои улыбки…
Они одни эту зиму лечат, и легче дышать…
Да я, может, и не романтик вовсе,
А источник дурных абзацев
Тех, что терзаются и ранятся своими же междометиями, знаками, да союзами,
В музыке ведь тоже мало законов ночью,
У нее появляется еще одна нота – имя ей тишина
Ей, видно, играет Бог на своих губах…
А на плече у Бога мы с тобой вытатуированы,
Это такая политика нас запомнить и держать свою длань над нами,
Это как в старом – старом - черно – белом кино,
И, может, даже чуточку добром,…
А в наказание можно поставить зиму в угол,
За то, что так треплет нам нервы
Не в первый раз…
У меня бартер с Богом, в которого я не верю
Он разрешает мне не молиться, а я пишу ему письма
И пишу его с большой буквы, как положено
Перемножено теперь все вокруг на тебя и меня…\
В этом мире любой, кому не хватило огня
Может пойти и поклевать Прометея…
Но кто же посмеет достать свое сердце, как Данко
И сразу в дамки из рядовых шашек
И сразу за рамки выйти
Неся свет и идею бессменную,
Бессмертную,
Безмерную…
И, наверно, прервана будет преемственность чудес
В этом мире каждый второй – свалился с небес,
Яки Икар – он по легенде не выдержал жар солнца,
Опалил крылья…
Но у него, хотя бы, хватило сил их расправить…
И выправить полет в направлении мечты…
Только вот падать он не умел, как надо
Этот «почти что Ангел»…
Из бумажных стен не выстроить толком клетки
Хоть что на них напиши,
Даже заметки о том, что это предел, не задержат заложника
Даже ложью о том, что жизнь уже прожита и любви вовсе нет
Не удержать его…
Он сделает вскрытие картонного мира и пойдет дальше
Искать…
Не найдет?
Это уже совсем другой вопрос,
И его собственный выбор – говорить с Богом на языке слез…