Рукоплескания не будет. Стихли ложи,
погасли рампы, и театр пуст.
А он стоит на сцене, так похожий
на пустоцвет, на облетевший куст.
Переступив черту непониманья,
он умер здесь. Всего себя отдал
мимесису, а может – мирозданью.
И вся награда – этот тёмный зал.
Не видя пустоты, смотрел он в лица.
Ему казалось, будто полон зал.
Он голову склонил и стал молиться,
хотя молитвы ни одной не знал.
И главный зритель, не кривя душою,
взошёл к нему на скрипнувший помост,
и боль его Всевышнею рукою
до самых звёзд высоких превознёс.