Кровать поделена на три
угла, и три угла сквозят.
В одном мы – целое, смотри,
как в целое наш облик взят.
Как он там дышит не спеша.
Так ночью тихо поднесут
свечу, и не одна душа,
а две, как целое, живут.
И хрусту простыней решать,
кто тут.
А во втором – неровный строй
теней, протягивающих
нам целлофановый покой,
безличность в сущности двоих.
Безличность вообще, беду
незримую и наугад,
как медленно нас стерегут
глаза, как холодно следят.
В непредугаданном году
ты будешь взят.
Насыщен холодом порог,
звучит из третьего – над всем
нависший, гулкий эпилог:
ничейный голос полых стен.
Ты в нем оказываешься
внезапно. Пробуешь идти.
Чернильный голос свой неся,
к нему ты сам сведешь пути.
Почувствуешь, как кем-то сжат
в горсти.
Вот три угла, и через них
громоздкая, глухая ночь
проходит. И проходит стих,
взяв на себя твой страх волочь.
Под потолком раздробленный
свет проезжающих машин.
И бормотание вины
под потолком, и вязь, и синь.
И жизни не найти иных
причин.
2010