Уснувшие облики моего Парижа говорят лишь о тебе…
Они все так же читают стихи…
А ты знаешь, какого цвета мои ночи,
и как часто их тоска точит, будто вода камень?..
Дорога домой пропахла блюзом, и все эти лица вокруг
уже и не лица вовсе, а предмет интерьера,
который разбросали без меры
неумелые Боги…
Мне бы одолжить чуточку нежности у этих стихов,
Музыкой битых слов выдергивать мысли...
Музыкой битых стекол ступать по воде,
Будто Иисус карманный, что обещает вечный свет всем и везде...
Хотя нет, я, пожалуй, только тебе...
Срок годности моего неба уже вот-вот истечет,
И тогда оно сорвется на голову,
Истечет дождями и редкими снегопадами…
Когда, наконец, весна?
Многие будут ей рады…
Ну а почему бы мне не стать твоим личным Байроном?
Писать стихи только для тебя,
Стихи и прозу…
Да искать себя в уже найденном…
А я еще не перестал мечтать о смешном,
Или о том, что кажется смешным…
Обрисовываю как мим стены прозрачные
Пальцами неумелыми,
И дым вечерних расставаний и встреч витает в воздухе…
И в словах…
А в Ангелах, пожалуй, есть что-то фальшивое
Они так часто изображают из себя падших,
Что невольно веришь им…
А бреши на небе, откуда они, якобы, упали,
Всего лишь чья-то боль…
От осознания того, что мы теперь вместе, как-то теплее на сердце
И это громкое «мы», словно молотом бьет по небу,
Заставляя его сбросить еще пару Ангелов нам на головы…