Ты говорил обидные слова,
Ты намекал, что трус я и бездельник,
Ты утверждал, что мама родила
Меня в осенний мрачный понедельник.
И доставая кожаный ремень,
Ты не жалел ни сил, ни выражений
Дрожала на стене большая тень,
Когда ты бил «из лучших побуждений».
Я забирался в страхе под кровать,
Где часто плакал от тоски и боли
И долго не хотелось вылезать
Из этой пылью дышащей неволи
А помнишь, как осенним вечерком
Я, разбирая мамину теплицу,
Тебе, отец, железным молотком
Нечаянно ударил по мизинцу?
Ты разразился матерным огнем,
От боли танцевал по грязной жиже...
Ты долго жёг мне кожаным ремнем
То место, что спины немного ниже
Лупите же, лупите, господа!
Своих детей, что расшалились слишком,
Чтобы познали тяготы труда,
Чтобы из рук не выпускали книжки!
Когда-то я боялся как огня
Отцовской вечно-кожаной науки,
Теперь петля хорошего ремня
На бедрах мне удерживает брюки...