— Знаешь, Ваня, я устала!
И решилась на развод! —
Я умом пораскидала,
ничего с тобой не ждёт.
Мысль держу теперь такую —
поживи, Вань, у сестры.
Но поверь, не претендую
на машину и ковры…
Тридцать лет с тобой бок о бок
создавала я семью,
а чё вспомнить, кроме пробок,
рожу мятую твою?!
Маша — женщина простая.
Всё же сводная сестра,
снимешь «угол» в их сарае,
пока летняя пора.
А к зиме уж, будет видно,
может, женщину найдёшь, —
ты мужчина ещё видный...
В общем, Вань, не пропадёшь!
Веришь, столько наболело
у меня за тридцать лет...—
Всё тебя, Иван, жалела,
а теперь, решила, нет! —
Жизнь с тобой не задалася,
перспективы никакой…
Хватит, Ваня, нажилася! —
Бабий век, Вань, небольшой!
Вон, гляди какие пляжи
в телевизоре цветном,
мне глаза-то не замажешь...
Красота, Иван, кругом!
— Ох, ты, Зина, и артистка!
Вот, не думал, не гадал! —
Я такого в жизни риска
даже не предполагал! —
Отписал тебе квартиру,
что мне выделил завод.
Бросил пить не для блезиру,
я ж «зашитый» пятый год!
Ах ты, Зина, ах ты, Зина,
что ж ты делаешь со мной?!
Это Сатиков-скотина
надоумил план такой?!
— Ну при чём здесь наш завцехом?!
Ты его, Иван, не трожь!
В ИзраИль, он Вань, уехал!
Это ты чего-то ждёшь...
— Значит, Зина, всё забыла,
какой я тебя нашёл —
не порола ты, не шила...
В швейном цехе мыла пол!
От метро жила неблизко,
ты ж "лимитчица" была!
С вологодской-то пропиской
далеко бы, Зин, ушла?!
— Нет, я, Ваня, не забыла.
Только незачем корить.
Ну и что, что пол я мыла!
А могла бы и не мыть...
Ты всю жизнь — неблагодарный,
ничего не оценил!
Скажу больше, Вань, бездарный,
галстук, даже не сносил!
Никаких высот по службе
в этой жизни не достиг,
всё хвалился своей "дружбой",
все «при месте»... Тебе фиг!
— Мы знакомы, Зина, близко,
а выходит, не узнал!
Стать швеёю-мотористкой,
кто всех больше помогал?!
Я ж тебя "из грязи в князи",
в «Галатеи» произвёл!
Это ж я! Всё мои связи!
До сих пор бы мыла пол!
— Вань, такого униженья,
откровенно, не ждала.
То, что было — без сомненья,
так и я с тобой жила!
Ни к чему такое «счастье» —
только нынче поняла...—
За горячее участье
тридцать лет я отдала!
Так, ни жизнь, Иван, а мука:
просидела, прождала...
Жить с тобой — такая скука!
Только в цирке и была!
— «Цирк! А чем он хуже
МХАТа?» —
ни твои ли, Зин, слова?!
В день, когда была зарплата,
с проходной меня брала.
Шурин мой с дружками в баню!
А я в цирк! Подле тебя...
— Шурина не трогай, Ваня!
Сам кричал, что он родня…
Вань, устала я от цирка,
интересней хочу жить! —
Тридцать лет: готовка, стирка,
даже майку не дал сшить!
— Ну какая, Зина, майка?!
На тебя ж — шитья аршин!
— Знаю, Ваня, твои «байки»,
у тебя ответ один:
что фигура полновата,
что материя в цене...
Но на мне твоя зарплата
незаметна, Вань, нигде!
До сих пор ещё гадаю,
как квартиру отписал?!
Даже этих попугаев
двадцать лет мне обещал!
— Хватит, Зина, тарабанить,
лучше глянь, какая пыль!
Сколько можно меня ранить,
намекать на ИзраИль!
Жизнь у ней не задалася,
перспективы нет со мной,
не к нему ли собралася?!
А ты знаешь он какой?!
По нему, Зина, тоскуешь?!
— Ты чего?! Обидно, Вань!
Вань, ты чё, опять ревнуешь?!
— Зин, прошу тебя, отстань!
Сб. «Крылатый Ангел»