Здесь раньше был разъезд узкоколейки,
Теперь – такыр и домик у колодца.
В сороковых людей здесь не жалели,
Ни русских, ни казахов, ни японцев.
Здесь рвали жилы, саксаул ломая,
И за колючей проволокой спали,
И, как грибы в песках в начале мая,
Могилы у разъезда возникали.
Людей здесь били люто, непрестанно,
Шаг в сторону – и выстрел из нагана.
Как это было страшно! И, как странно
- Японцы мрут в пустыне Казахстана.
Я представляю, как им трудно было
Жизнь доживать под автоматным дулом,
А после только холмик над могилой
Под молодым побегом саксаула.
И в девяностых я их не жалею.
Не нужно было приходить незванно.
Уже пол сотни лет их кости тлеют
В такыре у сыпучего бархана.
Стою один на пятачке унылом,
Шальная мысль в Японию уводит:
А есть ли там казахские могилы?
И, если есть, то кто на них приходит?