Ночная тишина пронзила нервов нить.
В ее пустых глазах застыла суть.
Свой свет не дав луне в окно пролить,
Боялся ветер дух ее спугнуть.
Болезненная бледность тонких век,
Изгибы, переливы слабых рук...
Дрожа, через нее тек целый век,
Светясь роскошностию прошлых мук.
Душа летела вниз, в чертоги ада,
То поднималась ввысь, в эдем, то вдруг
Мелькала в бледном сумерке, и ладно
Ложась в изгибы, переливы слабых рук.
Все кончено, неважно, все пустяк.
Все неизбежно, центрифужно-тошнотворно,
Дурманы вечности вдыхает, словно мак,
Пока совсем не сделается дурно.