Каждому – свое.
Все различны, все, очевидно, равны.
Но у каждого из нас утро начинается по-разному.
Твое утро, девочка, – это горячий, обжигающий горло вплоть до сердца кофе, горький, терпкий, без сахара, молока и прочих излишеств. Это открытый кран в ванной, хлещущая вода и равнодушный взгляд в мокрое зеркало – сонный, растерянный, неуверенный. Накинутая на плечи шерстяная кофта и постепенное осознание действительности. Растрепанные волосы, нервно посвистывающий чайник, дымящийся туман над крышами. Утро – от истерического припадка будильника до поворота ключей в замке. Время быть собой. Так много создано человеком, чтоб сделать себя якобы лучше. И ты веришь, слепо веришь во многие подобные вещи. Косметика делает ярче глаза, а контактные линзы делают видимым мир. Только по утрам ты можешь жить исключительно чувствами. Наверное, только по утрам ты живешь по-настоящему.
У тебя есть двадцать минут на дорогу до университета, семь любимых песен в наушниках, вера в солнечное «завтра». Ты девочка-лето, зимние пронизывающие ветра приносят тебе насморк и депрессию. Твой день расписан по минутам, для души ты слушаешь тяжелый рок, семь песен – по дороге на пары. В свои восемнадцать ты знаешь много, слишком много. Для тебя не секрет, девочка, что первый поцелуй всегда бывает с нелюбимым человеком – или с нелюбящим. Ты помнишь, как режут руки осколки стакана, разбитого об кафель ванной. Ты знаешь, что чувствуют после бессонной ночи, слез и успокоительного, когда утром нужно накрасить ресницы и снова без оглядки бросаться в мир, в сердца, в течение...
Больно только поначалу. Потом больно не бывает – атрофируется та часть души, которая отвечает за источник боли. Становится все равно. Нет, это только звучит как-то страшно, на самом деле, это ерунда. Таким как ты, девочка, больно не бывает. Даже когда отец кричит на тебя – матом, последними словами, абсолютно ни за что, и ты делаешь шаг к окну, пытаясь избавиться от страха, от крика, делающего тебя абсолютно беззащитной, это не больно. И хорошо, что остатки замершего, неконтролируемого сознания не дают тебе рвануться в это открытое окно – и ты пытаешься обогнуть отца, проскочить, но тот замахивается, ругаясь такими словами, каких ты в своем благополучном детстве не слышала никогда. Это не больно, ты знаешь, девочка! И ты сможешь умыться и пойти на дискотеку, и плевать, что тебе впервые захочется напиться так, чтобы забыть обо всем, и никакое твое любимое красное полусладкое тут не поможет, только дешевая водка из пластиковых стаканчиков в прокуренной аудитории… Тебе не больно, просто в душе умерло что-то, какой-то ценный кусок, какая-то слабость, нежность застыли навсегда, исчезли.
Интересно, знали ли твои лучшие друзья-парни о том, как ты любила каждого из них? Как тебе давались эти «Привет, как твои дела?». Девочка, это так глупо было, помнишь, как ты придумывала лишний повод встретиться с ним, и только ради него решила учиться играть на гитаре? Помнишь, как вы бродили по прожаренному летним солнцем городу, асфальт мялся под ногами, и тот мальчик, твой самый лучший друг, купил тебе самоучитель и показал первые три аккорда… Он приезжал на выходные из Екатеринбурга, только чтобы поставить тебе аську на телефон и сказать, что скучал. А потом вы прощались навсегда теплым осенним днем, он целовал твои золотистые, как листья, волосы, а ты молчала, все равно молчала, потому что все было сказано, и в ответ на твое отчаянное «Я люблю тебя» ты услышала только: «Мы решим это следующим летом». А другого лета у вас уже не было.
Тебе ведь все-таки было больно тогда?
Семь песен на дорогу. Ассоциативный ряд, мысли путаются, подбородок – выше, шаг увереннее. В сознании вспыхивает картинка твоего дворового детства: мальчик, который так нравится тебе, смеется над тобой, вас окружает вся дворовая компания, все в угоду этому непревзойденному лидеру так же хихикают и издеваются, и ты сжимаешь в маленькой ладошке случайно подвернувшийся камень и в отчаянном порыве бросаешь его, успевая чуть отклонить траекторию – булыжник пролетает мимо виска пацана, крик, истерика, а ты смеешься – твоя любовь впервые оказалась недостойной тебя, низкой, приукрашенной твоей богатой фантазией. После того дня ты никогда не опускала головы.
Девочка, ты такая же как и все. Не умеющая проигрывать, верящая в свою оригинальность, идущая напролом, - пойми, ты ничем не лучше других. Только знаешь – однажды ты встретишь одного человека. Он возьмет тебя за руку, и ты пойдешь с ним на край света. Ты будешь доверять ему, подчиняться, ты будешь любить его, любить по-настоящему, и твои зарубцевавшиеся раны снова начнут кровоточить. И плевать на гордость, на эгоизм, и ты встанешь перед ним на колени, если понадобится, научишься ждать, терпеть, понимать другого человека, а не только себя. Девочка, так будет лучше. Ты будешь счастлива, поверь. Твое утро – этот комок неспетой боли – будет начинаться с его сообщения, и ты начнешь пить зеленый чай с лимоном вместо кофе, потому что так полезнее, и перестанешь покупать помаду, потому что счастливые девушки не красят губы. Ты снова научишься искренне плакать и чувствовать, снова начнешь носить длинные распущенные волосы вместо дерзкой короткой стрижки, потому что Ему нравится зарываться носом в непослушные золотистые волны и ласкать беззащитную шею. И ты снова будешь пить свое любимое вино – по чуть-чуть, и ты будешь такой же взрослой и успешной, девочка, и никто даже и не догадается, как надрывно ты плачешь, когда вы ссоритесь и ты пытаешься его удержать, бегом через лужи, останавливаешь, прижимаешься к его груди, вздрагиваешь, слушаешь неровное биение родного сердца… Вы будете счастливы, девочка.
У каждого из нас утро начинается по-разному.
Но будет утро, которое изменит все.
Где-то появилось солнце, значит, появилась тень. Мы сидели и курили, начинался новый день… (с)