В час, когда из-за зданья
роддома вне небесного расписанья
выкатилась звезда,
– Третьим будешь? – спросил, вернее, сказал
глазами КАспару Балтазар
и увидел, что – да.
Вечер цвета оттенка
вчерашней ночи считал, шевеля губами,
от рубля и до ста.
Речь, заляпанная матюгами,
как бывшая пачка «Кента»,
смята была и пуста.
Там задвинутый гастрономом
меж яслями и гаражами
скользкий московский двор.
Ох, и руки у них дрожали,
когда движеньем знакомым
разливал Мельхиор.
А звезда наливалась
голубым, и трём мудрецам казалось,
что держат ее в руках.
– Stille Nacht, ребята, –
сказал меж четвертым и пятым
КАспар, – Heilige Nacht!
Гаснут окна роддома. Тихо
светлый младенец дремлет
в чреве забывшей его Москвы.
Так и не найдя Вифлеема,
по Лесной и Палихе
друг за дружкой, качаясь, бредут волхвы.