лампы коптили там,
где заправляли маслом.
чернила прилипали к пальцам,
едкой массой.
хотелось плакать,
к столу как на плаху.
листы,
разлинованые строчками,
соль и влага.
из угла в угол,
спиною к холодной стене.
руки друг к другу,
стеною холодной к спине.
в отражении зеркал замшелых,
он видел кисти на своей шее.
кричал внутрь себя,
паранойя без продолжения.
бежал на месте,
сжимая веки добела.
потом плёлся обратно,
уставший,
словно сомнамбула.
и снова эта плаха,
он льнул к дереву ухом.
и слушал сердца стук,
что по доскам растекался глухо.
слова обыденные,
казались метафорой.
решетки на окнах,
прекрасными арфами.
поэт мог улететь на любую планету.
вернуться святым,
религию слепив из бреда.
стихи свои любил как,
детей ненужных стерва мать.
лучше один раз увидеть,
чем в слова уверовать.
поэт курил в форточку,
стоя на подоконнике.
внизу серые люди,
шагали смотря под ноги.
тишина мегаполиса шумного,
звенела мысли пьяня.
поэт вопроса не менял,
"что останется после меня?"