Зима. Две тысячи десятый.
Деревня где-то под Москвой.
В избе мужик сидит поддатый,
Поник кудрявой головой.
Мороз и ночь. Собаки лают.
На улице хоть глаз коли.
Да, не столица, где гуляют
В огнях рекламы москали.
А в печке кто-то завывает.
На стёклах намерзает лёд.
Стук за окном. Мужик зевает:
«Кого нелёгкая несёт?»
Идёт на двор. Кто у забора –
Какая тьма! – не разобрать.
Лихие люди, урки, воры?
Их легион сегодня – рать!
«Чего вам?» «Господи, хозяин,
Погреться до утра… пусти…
Мороз под тридцать… замерзаем!
Ужо продрогли до кости…»
Стоят, как вдовы, в чёрном, ели.
Скрипит под сапогом настил.
«Идите к чёрту, надоели,
Пока собаку не спустил!»
Вернулся в дом, и бросил в топку
Поленьев несколько. Чихнул.
На сон грядущий выпил стопку.
И богатырским сном уснул.
А утром сирым средь домишек,
Всё продолжающих дремать,
Нашли замёрзших: двух мальчишек
И обнимавшую их мать.