В двенадцать лет меня крестили тайно.
В какой-то комнате с иконою в углу.
Окошко наглухо закрыто,
Лицо священника припомнить не могу.
Но помню руки, теплые, сухие;
Он, кажется, не молод был
И незнакомые слова, чужие,
Тихонечко с распевом говорил.
Потом всех окрестив водою,
Он осторожно крестик мне надел,
На ниточке, из олова, с резьбою;
Перекрестив, беречь его велел.
Но дома мама крестик тот сняла
И о крестинах помолчать просила:
В те годы не носил никто креста.
Я почему-то вскоре все забыла.
Разрушенная церковь, сбитые кресты,
Над входом темный лик святого,
Старинных памятников островки –
О благодати мы не ведали другого.
Позднее видела Дивеево, собор на Нерли,
И Суздаль, Лавры… и Врата Златые…
В Отрадном маму отпевали…
Владыка посетил мои места родные.
Как изменилось все вокруг.
Мы все в крестах, нательных иль нагрудных;
Монастыри… Часовни появились вдруг,
Но Бога нет в душе еще у многих.