Это очень не особенное письмо мое. Я долго решался его написать.
Сжимался в кулак, чтобы выдать пару банальных строк. Пришел к выводу:
я законченное дурачье, но я вовремя плачу за жилье и, в общем-то, стоит меня послушать.
Так вот:
Уважаемый Бог!
Если бы был отец мой жив, я бы написал ему письмо, и начал бы как-то так:
"Пап, у меня за стенкой вчера поселился Бог и велел мне срочно влюбиться"
Бог, уважаемый Бог.
Я несколько раз пятнами разливал, чернило на письменный стол, громко пел, холостыми стрелял в висок.
Потолок рушился. Я ругался на стариков, не любил детей и не счел за долг расписаться в бумагах за все.
Я играл в войну, пил на брудершафт с тишиной.
Не морщился, не закусывал, не слизывал с чужого тела белоснежную соль.
Не пускал в ход кулак. Не делил смельчаков.
Подытожу: мне двадцать три почти, и я дьявольски одинок, по утрам пью апельсиновый сок,
глажу рубашки сам и щелчком выбиваю окурок в пол.
Дорогой, уважаемый Бог.
Мне неважно, иногда даже очень не хорошо, я не плачу в рукав и не казню воров наугад,
не ношу фрак не пишу хороших стихов и много часов подряд жду важных твоих звонков.
Да! Мне живется отлично, я словно в раю, одиноком раю автострад.
Я отчаянный выскочка, я злой крокодил, отсыревший песок, уходя – ухожу навсегда.
Дорогой, пре прекрасный Бог.
Не дозвониться четвертый день. Какой-то голос женский воркует мне:
- Здравствуйте, вы позвонили в приемную Иисуса.
В данный момент Бог занят или временно не доступен. Try to be happy in you next life.
(Вероятно, снова в аду пожары, а в раю штиль)
Я отвечаю ей шепотом в трубку:
- Попроси отца моего, пусть перезвонит.