Так ли осень в хламидах тумана
Поражала умы и просторы,
Что за годы весеннего сора
Было снов в переменах экрана
В сотни раз больше ссор за могилы
Тех, кто выжег случайные миги,
И мы носим на душу вериги.
В сердце славно втыкаются вилы –
Не кричи моя весь – я прикрою,
Я взвончу расставание с верой,
И вся жизнь станет верной химерой
У ноги прикорнувшей без вою,
Без слепой экзальтации правды
В ярко-синей и сонной ошибке,
И пусть талии девичьи гибки
Вспомним только тупые парады,
Когда строем кормленые рыла,
Как один превращаются в цепи,
И весь мир все немей и нелепей,
И вся жизнь лишь большая могила
От обрядов до истин до крови,
От литой беспокойной породы,
До немых, что считают лишь годы
От ушедшей в порыве любови…
Эрзац-подлец над синеокой нивой –
Кричат – бывают – васильки до гроба,
И счастье здесь, тряхнув искристой гривой
Уйдет в пробой – сомнения галопа,
Трясучка рук, как радостные маки,
В осколках правды разогнав миры,
Нас сапогом к земле как хвост собаки
До самой верной сумрачной поры.
Опричный двор – как сладострастен образ –
Тяни печаль из возгласов юниц,
И мир вдали исчез как тонкий волос
На солнце в слове и на перьях птиц.