Лабиринт глухой давит тяжко грудь.
Толи явь, толи сон – будто марево.
Только движется, увлекая внутрь,
В темноту, всё вниз злато-зарево.
Запах ладана в череде веков
Загустел, стоит, не колышется.
В усыпалище - рубеже миров,
Дальний колокол тихо слышится.
Огоньки лампад, как пунктир пути,
Проплывают в пещеры глубокие.
В ярких сполохах пламени свечи
Появляются образы строгие.
И глаза в глаза чей-то древний лик
Подавляет сознание смятённое.
И срываются на беззвучный крик
Души заживо погребённые.
«Отче наш, иже в небесех еси…»-
Наполняется стон молитвами.
«Боже, смилуйся, грешных нас спаси»,-
Рядом голос срывается всхлипами.
Растекается по камням пещер
И гудит набатом под сводами
Покаяние или боль потерь,
С упованиями бесплодными.
Поднимается неуёмный дух
В жизнях долею покалеченных.
И уходит страх из ослабших душ,
Оставляя больные отметины.
Нет пути назад. И идут вперёд
Подземельем, стеной отороченным.
Но опять тупик. Снова поворот
За надеждой и светом солнечным.
И бредут они сквозь сырую тьму,
Поднимаются переходами,
Ищут ту, единственную тропу,
По которой пойдут свободными,
Чтобы кланяться всем семи ветрам,
Восхищаться зарёй-заряницею,
Через тернии да к иным мирам
Направляемы Божьей десницею.