...Да ведь и тут бы ещё всё могло сойти тихо, и ушёл бы Серый Волк к Ведьме опохмеляться, так нет. Вынесла нелёгкая Принца на крыльцо, и чего-то он там от Волка потребовал. То ли ниц пасть, то ли присягу принести. Волк грустно задрал морду к ветвям Зелёного Дуба. Спросил риторически:
- За что боролись? – потом перевёл мутный взгляд на Принца и, объявив, что диктатуры в Лесу не потерпит, не мудрствуя лукаво, Принца съел. С тех пор живёт Серый Волк в замке, а в Лесу никакой власти нет. Окрестные короли поумнее Прекрасного принца оказались – в Лес не суются. Знают, что тут кое с кем и похлеще Серого Волка можно встретиться.
Волк грустно смотрел в огонь и с тоской думал, что ещё пару недель, и придёт зима. А вместе с ней глубокий снег, в котором вязнут лапы, хватающий за уши мороз и долгий зимний голод. Правда, все эти проблемы были не такими уж серьёзными, и Волк прекрасно с ними справлялся, но сейчас в хмурый осенний вечер будущее выглядело мрачно. Надо было срочно что-то предпринимать, чтобы поднять настроение. Волк зажмурил левый глаз, поскрёб локтями по подлокотнику кресла, пару раз щёлкнул зубами и пробормотал заклинание. Как и следовало ожидать, ничего не получилось. Колдовать Волк толком не умел. Мог, конечно, при случае и добрым молодцом обернуться, и кровь заговорить, а при полной луне даже летать мог. Правда, невысоко. Над самыми кустами. Только считал, что всё это не его волчье дело, и без крайней нужды колдовством не занимался. Да и кого в Лесу удивишь такой мелочью? Поэтому серьёзная нечисть Серого Волка за колдуна не держала, опасаясь больше его железных клыков, да длинных лап. Ну и, само собой, извилистого хода волчьей мысли. Сейчас же Серый Волк пытался сотворить бутылку шампанского и томик с комедией «Женитьба Фигаро» в твёрдом переплёте. Ничего не выходило. То ли состояние небесных сфер было неподходящее, то ли погода не способствовала. И на душе стало ещё тоскливее.
Неизвестно, долго ли ещё мучился бы Серый Волк, но тут в дверь замка кто-то тихо постучал.
- Дёрни, деточка, за верёвочку, дверца и откроется, - произнёс Волк то ли где-то прочитанную, то ли придуманную давно по какому-то другому поводу фразу. Дверь распахнулась, и стоявший у порога валенок просвистел над головой Волка. Вслед за ним вбежал Малёнький Ёжик и, сердито сопя, стал объяснять, что он, мол, не Красная Шапочка и что ему все эти волчьи шутки давно поперёк горла.
Влетевший в открытую дверь Северный Ветер с интересом наблюдал, как друзья выясняют отношения. Слухи, бродя по лесным тропинкам, сталкиваясь и пересекаясь, разное говорили про эту странную дружбу. То ли спящего Волка хотела ужалить ни много, ни мало, а аж Королевская Кобра, занесённая в Лес с Востока рикошетом чьих-то заклинаний, но Ёжик загрыз змею, потеряв в жестокой борьбе чуть не половину своих колючек. То ли наоборот, взбесившаяся в весеннем половодье река уносила льдину с Ёжиком, а сентиментальный, как большинство хищников, Волк бросился в ледяное крошево и вынес Ёжика на берег в окровавленной пасти. После чего сам свалился с приступом жестокой энфлюенцы, и Маленький Ёжик неделю не смыкал глаз, отпаивая Волка настоем сушеной малины.
А некоторые говорили совсем уж невероятное. Что Ёжик-то и не Ёжик вовсе, а заколдованная Принцесса. И что должен явиться Храбрый Рыцарь и своим поцелуем Принцессу расколдовать. Рыцари действительно иногда являлись. Но Волк, обычным состоянием которого была либо мрачная меланхолия, либо не менее угрюмое похмелье, не выносил топота подкованных копыт по лесным тропинкам. И единственным результатом этих посещений была груда ржавых доспехов в кустах за оврагом. Да жирело живущее в кроне Зелёного Дуба вороньё.
Наконец Ёжик успокоился, и, подобрав колючки, что бы не поранить друга, уютно устроился на коленях Серого Волка. Волк подкинул дров в камин и спросил, не поворачивая головы:
- Что тебе надо, Северный Ветер? И не притворяйся, будто тебя здесь нет. В моём доме никогда не пахло айсбергами. – Тут спорить с Волком не приходилось. Даже спьяну он различал сотни запахов и запросто мог брать след вымерших динозавров.
- Скоро зима, Волк.
Волк промолчал.
- Войска Снежной Королевы пойдут на юг.
Волк опять не ответил.
- Это будет не обычная война, Волк. Вслед за метелями и полчищами снегодяев двинется Великий Ледник. Он пройдёт через Лес, всё сметая на своём пути. Южные страны будут покорены навеки. Везде воцариться Великое Белое Безмолвие. Те, кто примет сторону Снежной Королевы, в накладе не останутся.
Северный Ветер слишком увлёкся своей речью, а Маленький Ёжик заметил, как слегка шевельнулась шерсть на загривке Волка, и понял, что Ветер сейчас нажил себе смертельного врага. Волк, хоть и был по натуре бродягой, очень ценил своё жилище. И слова о Леднике ему совсем не понравились. Плохим дипломатом оказался Северный Ветер. Он не знал Волка, а Ёжик Волка знал хорошо и понял, что никогда не пойдёт Волк на службу к Снежной Королеве, а будет защищать Лес до последнего клочка своей серой шерсти.
Но Волк ещё не дошёл до той степени раздражения, когда он преодолевал одним прыжком пару десятков метров и смыкал клыки на горле врага. Даже голос его остался таким же тусклым и ленивым.
- Тебя здесь никто не задерживает, Северный Ветер. Лети с Богом.
Ветер даже поперхнулся, оборвав на полуслове свой напыщенный монолог. Потратить столько времени и слов на это ничтожество с облезлым хвостом, на этого серого алкоголика! От возмущения Ветер не нашёлся, что сказать и рванулся, чтобы вылететь прямо в окно, вынося стёкла и оконные рамы. Но стёкла оконных витражей оказались ему не по силам. Набив шишку, Ветер сделал ещё один круг по залу, взметнул искры в камине, и бочком неуклюже выбрался в полураскрытую дверь, вовремя сообразив, что открывающуюся вовнутрь дверь ему тем более не вышибить.
Ёжик сердито засопел и тоже направился к выходу.
- Подожди, - сказал Волк – сегодня вечером соберутся друзья, посидим…
- Твои друзья?!! – от возмущения Ёжик подпрыгнул на всех четырёх лапках – Твои друзья? Все твои друзья – хищники. Только и смотрят, что бы я не успел в клубок свернуться. Вон, Рыжая Лисичка так и косится. А ты опять будешь перед ней на задних лапках прыгать, как молодой щенок.
- Ну, почему же все. Вот, например, Бурундук…
- Бурундук!!! – у Ёжика все иголки встали торчком – Это для тебя он бурундук. Уж не знаю, как ты приручил этого оборотня. А для всех остальных он поворачивается поперёк полосок, и становиться тем, кто есть на самом деле – лютым и кровожадным тигром.
Волк промолчал. Да, всё верно. Бурундук был оборотнем. В сущности таким же, как и сам Волк. Возможно, это в какой-то мере объясняло их взаимоотношения, не менее странные, чем дружба с Ёжиком. Но как-то само собой получалось, что в трудные для Волка минуты рядом оказывался именно Бурундук. А шатающегося по Лесу без всякой цели Волка заносило к дуплу Бурундука как раз в тот момент, когда он был там просто необходим. Много пережили они вместе приключений и страшных, и смешных, хотя вроде бы и не стремились к частому общению и, расставаясь, никогда не обещали встретится вновь.
Волк продолжал перебирать в уме своих многочисленных друзей и знакомых, не переставая удивляться, какие они все разные и как плохо сочетаются в одну кампанию. И уж редко кто из них нравился Ёжику. Хотя, честно говоря, друзья его друзей, в том числе друзья Ёжика у Волка тоже особых симпатий не вызывали. Окончательно запутавшись в этих хитромудрых умозаключениях, Волк собрался сделать пару глотков спирта и тут обнаружил, что Ёжик уже ушёл. А у полураскрытой двери скрестив ноги на манер китайского болванчика и поигрывая хвостом, сидит Чёрт. Волк, живущий уже далеко не первую жизнь и всякого повидавший, не верил ни в сон, ни в чох, ни в птичий грай. Поэтому Чёрт для него никакой мистики не представлял, а был просто чёртом. Не меньше, конечно, но и не больше.
Чёрт закрутил хвост вокруг левого рога и насмешливо посмотрел на Волка:
- Что, Серый? Значит, сделал ставку в будущей игре? А не надоело проигрывать?
Волк поморщился, вздыбив и опустив шерсть на загривке. Отвечать Чёрту можно было только высоким слогом, чего Волк терпеть не мог. А говорить нужно было, что Лес – это не место на карте, не кусок пространства, а образ жизни, мышления и восприятия действительности. Что его стройные сосны растут не на солнечных холмах, а в делах человеческих. Тёмные овраги разделяют не опушки, а мысли и судьбы людские. Затхлые болота его – злоба и зависть. И не по Лесу пройдёт ледник, а по сердцам и душам. Но Волк не мог выразить всего этого и ещё многого другого, что чувствовал. Да и не хотелось ему распинаться перед Чёртом. И он только махнул лапой и уставился взглядом в огонь.
- Ну-ну, - продолжил Чёрт после недолгого молчания, - понимаю, понимаю. Только тебе-то что за дело? Или мало тебя убивали? Капканов мало на тебя ставили? Флажками обкладывали? А может ты праведник какой? И крови невинной на твоих лапах нету? И лотки ты не грыз стальными зубами? И со стаей не шёл на дело неправое?
В душе Волка постепенно начинала подниматься волна мутной злобы. Что тут надо этой парнокопытной обезьяне? Тоже мне, бред больной совести… Нежить хвостатая, ещё других берётся судить. Но не спорить же, в конце концов, с Чёртом!
- Послушай, - Волк почесал лапой загривок, - давно спросить хочу. Вот вы, черти, друг другу рога наставляете, или кто со стороны помогает?
Пламя в камине взметнулось, потянуло сквозняком. Несколько снежинок влетели в полураспахнутую дверь и, растаяв на полу, засверкали в отблесках пламени то искрясь рубинами, то темнея каплями крови. Короткий осенний день угас, но за дверью было светло от первого свежего снега.
- Вот, не было печали, - вздохнул Волк, - октябрь месяц на дворе, и на тебе – снег!
Вслед за снежинками в зал вбежал Бурундук и, оставляя мокрые следы и отряхиваясь, протопал камину.
- С кем это ты тут базаришь, Серый? А, нечисть хвостатая. Гони его в шею. Ко мне тоже заходил, нудит хуже телевизора. Лучше налей для сугреву, а то я весь, как полосатое эскимо от этих погодных катаклизмов.
Бурундук не успел договорить, как дверь распахнулась во всю ширь, и в месте с порывом ветра в облаке снежной пыли вошли три рослых снегодяя во всём своём снежно-ледовом великолепии. За их широкими спинами, как за крепостной стеной, в дверном проёме на фоне белого снега контрастно чернела фигура Советника.
- Так, - ни к кому не обращаясь, пробормотал Волк, - вечер перестаёт быть томным. Этих-то зачем чёрт принёс? Вроде у меня сегодня не приёмный день.
- Протестую, - отозвался из угла чёрт, - никого я не приносил. Сами припёрлись. И, похоже, по твою душу.
Советник развернул длинный свиток и хорошо поставленным, но каким-то бесцветным голосом начал читать:
- Именем Её Сияющего Великолепия, Северной Ослепительности, Вседержательности Ледовой…
Перечисление титулов длилось долго и занимало почти весь свиток.
- Ну вот, - опять подал голос Чёрт, - я же говорю, по твою душу. Лучше бы мне продал. Ведь и расценки у нас подходящие…
- … за оскорбления, нанесённые посланнику Её Ослепительности и за пренебрежение доверием Её Великоснежности…
Один из снегодяев поднял арбалет. Дико заверещал и закрутился юлой на одном месте Бурундук. Цокая копытцами Чёрт быстро скрылся за кучей пустых бутылок. С резким щелчком тяжёлая сосулька вонзилась в спинку кресла, где только что сидел Волк. Метнулось в прыжке длинное серое тело, и через мгновение Волк, отброшенный стеной заклятия, покатился по полу. Снегодяи захохотали. Лицо Советника растянулось в гримасе, которая тоже, наверное, должна была изображать улыбку. Ещё дважды сухо щёлкнули арбалеты, и две сосульки воткнулись в пол рядом с Волком. Третий снегодяй ловил в прицел кружащийся клубок бурундуковых полосок.
И тогда Волк прыгнул второй раз. Лязгнули стальные клыки. Тысячами льдинок рассыпалось перекушенное заклятье. Не успевший спустить тетиву снегодяй осел под ударом серых лап сугробом грязного снега. Из почти слившихся в одно пятно полосок от камина к двери мягко метнулся тигр и, сомкнув челюсти на втором снегодяе, перекусил его полсотни порций мороженного. Третьего кто-то из хищников походя размазал по стене. Советник, выронив свиток, кубарем скатился с низкого крылечка и, петляя, бросился через поляну в тень деревьев. Его чёрная фигура контрастно выделялась на снегу, но никто не стал его преследовать. Только осмелевший Чёрт выскочил из угла и запустил вслед пустой бутылкой. Он приплясывал на пороге и бессмысленно повторял:
- Как мы их! Как мы их!
Волк уселся на пол, стараясь не попасть хвостом в мокрый снег, и задумчиво произнёс:
- Интересно, почему вся эта банда белая, а Советник чёрный? – затем повернул морду к Чёрту, - Слышь, ты, парнокопытное. Чем кадриль тут выплясывать, возьми лучше тряпку, да вытри лужи...