Мы играем со смертью в прятки,
Лучше спрятаться я не смог…
Пошатнулся, упал, и прямо
В бледно-розовый потолок…
Горечеют от крови веки,
Будто армий горят огнем,
Будто снова германский вермахт
В целлулоиде карт орлом.
Будто бы чернотою свастик,
Заклубился слепой июнь…
Оловянный ты мой солдатик
Как же ты оловянно юн…
Как же больно на сердце, Яков!
Заскрежещет железом фронт,
Задымятся землею траки
И поднимется мертвый взвод.
И – "За Сталина!" восклицая
Будет в землю опять врастать,
Пол провалится в яму спальни
Где проехал фашистский танк.
Сгинуть с ними? И пусть бы, ладно,
Только ветер что в окна врет?
Кирки, ломы звенят в Гулаге -
Высекают хрустальный гроб...
А еще есть уральский город,
Сердце с холода снова в жар,
Дом Ипатьева… щиплет порох
Стекленеющие глаза.
«Что ж вы, Ироды, всех сгубили?!»
Николая скорбящий рот;
По могильной ступая пыли
Невесомая тень плывёт…
Вот еще появились губы -
Как же Наденьку я люблю!
"Я не - Эй"… Отвечают… Губят,
Пулей с "Вальтера" предают…
Долгий век у владык восточных,
Так не принято на Руси,
В семьсят три вековать годочка -
Царедворцев напрасно злить.
Подошли, на диван подняли,
В пальцах ноша в глазах - восторг!
Тает снег. И следы генералов
За окошками - траурный шёлк.
Яков* Яков Джугашвили
Наденька* Надежда Аллилуева