1
Как древний исполин она лежала,
Нетронутая, девственная степь.
Зимою – белый саван, покрывало.
Весною – любо посмотреть.
Светлее изумруда зелень молодая
Чуть снег сойдет мгновенно прорастает.
И как в калейдоскопе разноцветном
Меняется картина эта летом.
Волнуется ковыль и мягкий, и колючий,
Кузнечиков крылатых хор гремучий,
У норок – суслики – посты сторожевые –
Стоят навытяжку, как будто часовые.
И солнце огнеглазое повисло,
Как с влагою ведро и коромысло.
И зноем пышет, и пролиться угрожает,
Жизнетворящая и огневая.
А над землею воспаренье – дух земельный,
Пьянящий, обжигающий, смертельный.
И молят все небесного Творца,
Создателя, родителя, Отца:
«О, Господи! Прости своих детей!
Дождя пошли нам поскорей!» –
Притихнет степь. Ни звука, ни движенья,
Однообразное, сонливое томленье.
Вдруг грянет гром, и дождь прольется с неба.
Июньский дождичек – куска дороже хлеба.
2
Еще я помню вечера степные.
И песни, грустные и озорные.
«Светит месяц над облаками,
Вечерней, раннею порой
Прощался мальчик черноокий
С прекрасной девой молодой».
А мальчик с девочкой навек прощался,
Закат над степью алый разливался.
Но меркнет. Вечер. Всем домой пора,
И разбегается по избам детвора.
По-разному тогда, конечно, жили.
Кто побогаче. Больше – бедностью тужили.
Родители трудились день и ночь,
Чтоб выучить детей и чем-то им помочь.
Я помню, мама шила по ночам.
Все больше людям. Иногда и нам.
Мне сшила платьице веселое из ситца.
Любила в нем я перед зеркалом крутиться.
А мама, глядя на меня, то засмеется,
То тихими слезами вдруг зальется.
А песни! Как она их пела!
От песен тех я рано поседела.
«Вы не вейтеся, русые кудри,
Над моею больной головой…»
Я слушаю и замираю:
Где песня, где плачевный вой.
«Товарочки» были в моде.
Она их пела за шитьем и на природе.
«Ты поверь, как я страдаю,
Ты поверь, как я люблю,
По ночам как свечка таю,
Свою молодость гублю».
«Милый мой, пойдем домой,
Пойдем, моя картиночка».
Тебя угонят на войну,
Останусь сиротиночка».
«Ягодиночка на льдиночке,
А я на берегу.
Брось, мой милый хворостиночку,
К тебе перебегу».
«Через речку быструю
Я мосточек выстрою.
Ходи, милый, ходи мой,
Ходи летом и зимой».
По-детски я не понимала,
Как мама по отцу страдала.
Хоть бедствовали мы, но песни пели.
Старинные. Они нам души грели.
«Стоит гора высокая,
А пид горою гай да гай.
Зэлэний гай, густэсинькай,
Неиначе вправду рай».
Как ручейки текли живые звуки.
В моменты эти мы не знали скуки.
3
Меня и степь, и песни волновали.
Они во мне любовь к свободе воспитали.
Свобода! Тайная избранница моя.
Я за тобой бежала в дальние края,
Где не было степей. Пески там были.
Гостеприимные в краю том люди жили.
Я полюбила их язык и песни.
В Хорезме было мне вольней и интересней.
Я помню, месяц призрачно сиял,
Пески-барханы смутно освещал.
И чудилось: Меджнун здесь где-то бродит,
Лейлы прекрасной, черноокой не находит.
Его любовь светлее маяка.
Она легендой стала на века.
В песках горячих растворились, как в морях,
Слова: «Мен сени севаман (люблю), – и – ах»…
4
«Распаханную степь мы называли пашней.
Но это день уже не нонешний – вчерашний. –
Так начинала мама свой рассказ.
И я его перескажу сейчас. –
На пашне хорошо. Работаем, поем.
А в летнюю грозу и мокнем под дождем.
Пшеница, лен, подсолнушки, горох.
И урожай бывал совсем не плох.
Всяк для себя старался, как умел. –
Крестьянство – русской нации удел. –
Бывало рано спозаранку
Мы выезжаем на делянку,
Ведь пашня требует ухода.
Вот так и жили год из года.
На покрова играли свадьбы,
И норовили все позвать бы
Меня на свадебный пирок.
«Тебе на пользу это впрок», –
Шутили бабы, мужики, –
Остры в деревне языки». –
И Чернышковой Насти голос
Звенел, как золоченый колос,
Связать ли, выткать – все умела.
Во всем старательна, умела.
Смугла лицом, черноволоса.
И замуж вышла очень просто.
За Николая, гармониста,
Хотя была и неречиста.
Русоволосый, синеглазый,
Пришелся по сердцу он сразу.
Сыграли свадебку ладком.
Зажили собственным домком.
Пошли детишки друг за другом.
Он – муж, отец. Она – супруга.
Жена и мать его детишек.
Да все девчонки как-то вышли.
Он не журил ее за них.
Любил детишек он любых.
Любил их наряжать в наряды –
И этим счастьем были рады.
Он даже в Фергану однажды
С дружком отправился отважно.
Подарков женам накупили
И о детишках не забыли.
Как в сказке «Аленький цветочек»
Привез мне папочка платочек,
Платочек кашемировый,
Ни разу-то не стиранный.
Зеленый, с золотой каймой.
Любил меня он, папка мой.
И сестрам всем раздал подарки,
А маме ткань. Шелк ало-жаркий.
Горит огнем ферганский шелк,
К лицу он маме очень шел…
5
В степи зимой метели да бураны.
В степи зимой темнеет очень рано
Дороги замело. Лишь санный след глубокий.
Да путник, из нужды идущий, одинокий.
Шла степью женщина по бездорожью.
На саночках везла мешочек с хлебом, рожью.
Мороз охватывал туманом синим.
И страшно было ей в пути том зимнем.
Фуфайка ветхая, а ветер злой,
И на лице пыльцы морозной слой.
По деревням прошла она немало.
Вещички мужнины на хлеб меняла.
А дома на холодной печке дети.
О, Боже милостивый! Есть ли ты на свете?
И зарыдала голосом Настасья.
Такое в жизни выпало ей счастье.
И не одной ей. Многие страдали.
Да только молча все переживали.
Ах, мама, мама! Дорогая ты моя!
Ведь это о тебе слагаю песню я.
Какой в вас дух был, матери России.
С каким трудом вы нас, страдалицы, растили.
Поклон вам до самой земли
За то, что вы для нас, детей, смогли.
6
Но шли года, и степь менялась бурно.
Мне говорить, читать, писать об этом дурно.
Всю землю распахали до порогов.
А много брали урожая? Нет, немного.
Где рос ковыль, там свалки расцвели.
И нет хозяина у матери-земли
В чем парадокс побед тех грандиозных? –
В отчетах дутых, ложных, одиозных.
А люди верили. И как трудились!
Своим трудом на благо Родины гордились.
Пейзаж осенний миротворный.
Все вызрело. Отяжелели зерна.
Как войско присмирело перед битвой,
Так колос к колосу стоит, склонив главу.
И боевым порядком, в четком ритме,
Степные корабли в поля плывут.
Хлеб покоряется лишь только сильным,
Кто вахту в поле сутками несет.
И потечет зерно рекой обильной.
Для счастья Родины и мира потечет.
7
Притихла степь. По ниточкам-дорожкам
Выходит ветерок сторожко.
Попутчиков дорожных поджидает.
Вот так вожак пернатых собирает стаю.
И караваны катунов шарообразных,
Больших и маленьких, смешных и праздных
Потянутся по тропочкам степным
За ветром шаловливо-озорным.
А мы гурьбой бежим за шатунами,
Куда глаза глядят, не зная сами.
И степь, и детство родиной зовется.
Милее этого едва ли что найдется.
8
Солоновский мотив
В степи мне дышится и легче, и вольней,
В степи и глазу, и душе-то веселей:
То холмик насыпной, а то ложок,
То необычный, красочный цветок.
И взором обведя степную эту ширь,
Воскликнуть хочется: вот матушка-Сибирь!
Но я боюсь напыщенности фраз,
И не о том сейчас мой новый сказ.
Я свои чувства песней изолью,
В ней вы любовь услышите мою.
А песня русская сама собой поется,
И вместе с ней душа на волю рвется.
«Степь да степь кругом,
Путь далек лежит,
В той степи глухой
Умирал ямщик».
Вот так бы умереть в родной степи,
Чтобы никто не мог тебя найти,
И стать сиреневым цветочком у воды,
И никакой не знать – не чувствовать беды…
«Про меня скажи,
Что в степи замёрз,
А любовь её
Я с собой унёс».
Эпилог
Бродячий бард, рапсод ли, трубадур –
Их много было поэтических натур,
Свободно проявляющих талант.
Вергилий, Алигьери, Дант…
А я прикована цепями к школе
И не имею сладкой воли.
Но верю я: придет мой светлый день,
Исчезнет угнетающая тень.
И мои песни и стихи, как дар небесный,
Займут им подобающее место.
1980 – 1995гг.