В расплаве дней, которые и летними не хочется называть,
чтобы о предстоящем море заснуть, — как Емеле на печку,
проще всего — лечь на диван растекаться и застывать —
сердечко и олово, — сердечко, — олово и сердечко.
Перед глазами вода искрится. Парча переходит в сезонный бархат. Вагон
исполняет своё «тух-тух», — приснившийся, настоящий.
Из проруби окна на донку выуживает меня нераспевшийся, сонный Дон,
весь в лодочках, мимолетный, мимоскользящий.