Его звали Вовка.
Мы были в смеющемся детстве:
Он так непосредственно мило меня провожал!
Смущенно так прятал глаза. Оставлял у подъезда.
И, кажется, он меня
Как-то особенно ждал.
А я была ветреной девочкой, помню – кудряшки,
И красная кофточка с юбкой – а как же – весна!
Он долгое время спустя мне признался однажды,
Что много могло получиться бы
В те времена.
Его звали Вовка.
Он всем представлялся Володей.
И все его девочки так называли его …
А я его Вовкой звала – из вредности вроде бы,
Он думал, что все это просто мое баловство.
В две тысячи третьем мы как-то случайно с ним встретились:
Кружило, летело, горело – и крышу рвало.
Какой же он Вовка? -
Глаза иссиня-летние…
Какое же детство? – оно безвозвратно прошло.
А помнилось, дергало нервы, тянуло на подвиги.
Он долгое время спустя скажет «это любовь».
Прошедшее время в любви под измявшимся пологом
Растаявших сказок и чьих-то чужих голосов.
Его звали Вовка…
Женат. И не счастлив. По-своему.
Так горько: «Принцесса, ведь мы же любили с тобой?!».
А я его помню – он был мне немножко героем…
Всю жизнь мою кем-то мне был –
Смешной.
Он пишет мне редко, все в целом, чуть-чуть философствуя.
Я рада ему,
Мы похожи с ним в чем-то с тех пор.
Принцессой зовет, поздравляет...
Такая история.
Он так меня помнит:
легко
и немного – в укор.