Я в трусах и в дикой злобе,
Словно в клетке страшный зверь.
Кто-то там за дверью робко
Не стучит – скребётся в дверь.
«Кто там?» - грозно вопрошаю, -
(Страсти злобной не унять)
«Кто ещё там мне мешает
Поздней ночью сладко спать?
Это ты, сосед Егоров?
А быть может ты, Антон?»
Из-за двери детский голос:
«Отопри, я Купидон".
«Купидоновы семьёю все уехали на юг.
Уходи, я не открою
Спать хочу, мне не досуг.»
«Отопри!», - орёт мальчишка. –
«Я замёрз и весь дрожу,
А иначе будет крышка,
Слышь, я правду говорю".
«Ах, паршивец подзаборный!
Будешь мне ещё грозить!»
Отпираю дверь проворно:
Проучу, уж так и быть.
Только глядь, о мама миа!
Ну и ну, вот так дела!…
Встал мальчишка предо мною
В чём маманя родила.
В пухлой ручке лук красивый,
На плече колчан висит,
Сам, что пуп от стужи синий,
Как осенний лист дрожит.
Не успел от изумленья
Слова я ещё сказать,
Он, паршивец, в мою келью
И в кровать под простынь шасть.
«Что ж ты, с грязными ногами?» -
Я ему во след кричу.
«Отойди, я бог покаместь,
Не мешай, я так хочу!»
«Ну, пацан, ты дрянь такая!» -
Впопыхах схватил ремень, -
«Что ты бог, уже я знаю,
Кем ты станешь тут теперь?»
Свист ремня… И слышу сзади
В ухо мне орёт вещун:
«Что ж ты бьёшь детишек, дядя,
Я в милицию сообщу".
Оглянулся. И глазами
Я прошёлся сверху вниз.
Глядь, а он пред образами
Как на ниточке повис!
Сам стрелой мне в темя целит,
Скрыв под веком левый глаз.
Замер я, ведь в этом деле
Хвост отбросить можно враз.
И спокойно вопрошаю,
Чтобы бога не гневить:
«Вертолёт – я понимаю,
Как же можешь ты парить?
Ну, скажи, какая сила
Держит в воздухе тебя?
Ведь нужны полёту крылья,
А без них никак нельзя".
Он ко мне спиной, понятно,
Вижу белый пухлый зад,
А у плеч, там, где лопатки,
Крылья махоньки торчат.
Трепыхает ими быстро,
Ну, как муха на стекле
И летит, а я то мыслю:
«Впрямь ведь бог пришёл ко мне".
Тут ремень я свой отбросил,
Всё, мол, мирный перекур.
И к нему я с шуткой: "Спросим,
Как же звать тебя?» - «Амур…»
«А-а! Так с женщиной амуры,
Шуры-муры, вся возня
На земле людями мудро
Все прозвали в честь тебя?»
«Да» - ответил он спокойно,
Словно «Здравствуй» мне сказал.
Ногу левую тихонько
Пяткой грязной почесал.
«Вообщем, понял я, ты сводник,
Молодой, а лавелас.
В школу шёл бы, греховодник,
На учёбу, в первый класс!».
Он сидел с кислейшим видом,
Ну-ну-ну, мол, говори
И пускал (мне было видно)
Из-под носа пузыри.
А потом мне так ответил,
Будто честь свою спасал:
«Стало меньше вас на свете,
Если б в школе я застрял!
Вы ж на баб не поглядите
Не пальни я в вас стрелой!
Почему же мне, скажи, ты,
До сих пор и холостой?»
Я сижу как обалделый.
Вот так выдал ну и ну…
А и впрямь, чего я сделал
Полюбить, чтоб хоть одну?
Он же слез с кровати тотчас,
Рожу скорчил не со зла,
Встал в передний угол молча,
Тут же лужицу создал.
Я не стал кричать: «Как можно…»
И вообще не стал кричать.
Я сказал: «Уж очень поздно,
Надо нам ложиться спать».
Я проснулся утром рано.
Оглянулся, никого…
«Где ж Амур, скажи мне, мама
Не во сне ль видал его»?
«Что, сынок, опять кошмары
Снятся?» - мама мне в ответ, -
«Заходила я к Тамаре,
Девушки красивей нет!»
Так и есть, во сне….Но что там?
Что за блеск в углу, во тьме?
Подхожу, янтарным светом
На полу горит колье.
Это свадебный подарок
Преподнёс мне бог любви.
Будет свадьба. Знать не даром
С ним мы вечер провели.
А недавно я влюбился.
В чём ничуть не удивлён,
Потому, что мне приснился
Накануне Купидон.
Май 1985г.