Гудел Синедрион, искали
Вину Тому, Кто тайно взят,
Двух лжесвидетелей призвали,
Те подтвердили: «Виноват,
Да, Он сказал, что Храм разрушит,
Народ призывами смущал!
Кто может это просто слушать,
Он Божьим Сыном Себя звал!»
Иисус молчал, Первосвященник
Заклял Его: «Ты Божий Сын?»
«Ты сам сказал» - ему смиренно
Ответил Тот, Кто Богом был.
«И сказываю вам и многим,
Что Сын земли к Отцу взойдёт
И сядет одесную Бога,
И узрит избранный народ».
Не зная, как прервать молчанье,
Какою страстью возмутить,
Чтобы Христос Себя нечаянно,
Своим мог, словом обличить.
Лукавый разум фарисея
Тогда Всевышнего призвал,
Господь на то молчать не смея,
Ему ответ правдивый дал.
И после этих слов Христовых,
Первосвященник в тот же миг
Со страстью грешника слепого
Издал победы громкий крик:
«Он богохульствует и все вы
Услышали, что Он сказал!» -
В безумье с лицедейским гневом
Свои одежды разорвав,-
«Какое будет ваше слово?»
«Повинен смерти» - был ответ,
Свидетелей не надо новых,
Всеобщий утвердил совет.
В народе избранном доселе
Никто так заявлять не мог,
Что Он и есть на самом деле
Сошедший с неба к людям Бог.
Но говорил пророк Креститель:
«Никто не может о себе
Сказать, что Он и есть Спаситель,
Коль не дано Ему с небес».
И Сам Христос уже открыто
Народу так же говорит:
«Отца творящего Сын видит
И по подобию творит.
Я Божий Сын, Отца не боле,
Как слышу, так и мир сужу
И не Своей Сыновней воли,
Отцовой воли лишь ищу».
Такого раньше не бывало,
Народ Мессию ждал, Царя!
А Слово Божие вещало,
Устами плотника разя.
И возносилось над землёю:
«Я Божий Сын, Спаситель ваш,
Кто хочет, тот иди за Мною,
Я Правды Вышней верный глас».
Земной желали люди власти,
Земных утех, земных венцов,
А Бог пришёл, гася их страсти,
Духовной силой Божьих слов.
Он звал людей в покой небесный!
В обетованные миры,
Бог обещал не край телесный!
Безмерны Божии дары!
Из плена смертной плоти в вечность
Пришёл Христос народ призвать,
Но люди в немощи беспечной
Отвергли неба благодать.
Ещё луна немым овалом
Висела в стылой наготе,
Когда в Христа уже плевали
С презреньем злобным люди те.
И били Бога по ланитам,
В лицо смеялись: «Прореки,
Ударил кто Тебя, Спаситель».
А Он терпел от их руки.
А Он терпел насилье смертных,
Не ведал ни один из них,
Какою мерою измерил
Творец спасение слепых.
Не зря Христос черту проводит
В знак утвержденья: «Ты сказал»,
Глаголешь, значит, знаешь кто ты,
И чьи в себе таишь глаза.
Не спрашивал, если б не ведал
И не пытал, если б не знал,
Но, если избегаешь Света,
То значит, ты сторонник зла.
Но если гонишь Правду гневом,
Страстями время торопя,
То это значит, сердце немо,
Живёт вне Бога у тебя.
И рёк давно о том премудро
Один из опытных мужей,
Что Слово Божие так трудно
Изъять из сердца и ушей.
Когда Его нет – пусто в душах
И не откликнутся они
На зов Небес, поскольку слушать
Не хочется им о Любви.
Ну что любовь пред царской силой!
Кто о любви тогда мечтал?
И кто в земном и злобном мире
Как истину её искал?
Бог справедливость, власть, величье,
Он изжигающий дотла,
Кто принял бы Его в обличье
Любви и Жертвы в мире зла?
А Он пришёл в смиренье кротком,
Не наказать, а исцелить,
И возбудил в сердцах их ропот,
Восстали, чтоб Его убить.
Когда от Бога, крест не плаха,
Бессмертья трон, спасенья ключ
И Бог нисходит в смерть без страха,
Хотя исход Его горюч.
Поруганный избитый, молча
Христос на немощных взирал,
Один среди холодной ночи
И сердцем миру сострадал.
А утром повели к Пилату.
«Ты Царь?» - наместник вопросил,
Иисус молчал в его палатах
И тем Пилата удивил.
Проси, как все, себе пощады
И Рима важный господин
Избавит от мучений ада,
Но Бог на свете был Один.
Разя безмолвьем обвиненья,
Он к Истине призвал слепца,
Но тот в скептическом сомненье,
Не различил Её лица.
И руки после умывая,
Страхуясь, не отвёл удар,
Но как люты доносы, зная,
Пилат свидетельство подал.
Велел опять избить Иисуса,
Его к солдатам отвели,
Те развлекались с Ним искусно,
Корону из шипов сплели.
Глумясь, одели багряницу,
Вложили в руку тонкий прут,
Со смехом, преклоняя лица,
Плевали в голову и грудь.
Что, скучно было им в казармах,
Иль жёстки были нравы их?
Зачем с усердием и жаром
Так истязали плоть живых?
Как люди бичевали Бога!
Металлом рвали тело в кровь,
Вонзая в голову жестоко
Венец терновый вновь и вновь.
Бесстрастно Бог сносил удары,
Терпеньем обличая зло,
Которое от крови яро
В земных сердцах, пенясь, росло.
Тем, кто приказывал неправо,
Виня в бездействии Творца,
Уроком зримым и кровавым
Иисус раскрыл источник зла.
Но проявленье зла опасно,
Не терпит обличенья тьма,
И гневом распаляясь властным,
Всё рушит на пути сама.
В венце терновом, в багрянице
Христос перед толпой стоял,
Дышали злобой рты и лица,
«Распни! Распни!» - народ кричал.
Ещё вчера Христа встречали
С восторгом явным, как Царя,
И ветви пальм к ногам бросали,
Его пришествие хваля.
Иисус Христос того, кто в гробе
Лежал уже четыре дня,
Поднял не просто так, а чтобы
Народ смерть нюхом обонял.
И что же? На пять дней хватило
Их веры, памяти и слёз,
Не Он был нужен им, а сила,
Не Свет Любви, а рокот гроз.
О! Сколько раз перед народом
Бог мертвецов их оживлял,
Но немощна греха природа,
Люд тут же это забывал.
Забыли Лазаря и чудо,
И требовали вновь чудес,
Так немощные сердцем люди
Не приняли Любовь небес.
Спустя всего одну неделю,
Его распяли, не стыдясь,
За то, что избранный, на деле,
Свою не подтвердил им власть.
И пальмы радости безумной
На пальмовый сменили крест,
Хвала толпы слепой и шумной
Переменилась на протест.
Схватили и в лицо смеялись:
«Всесильный Царь, спаси Себя!»,
В безумье злобно издевались,
Смиренья Бога не терпя.
Да, слабое людское племя
Кумиров предаёт своих,
Поскольку всё же больше верит
В тех, кто смиряет силой их.
Любови жертвоприношенье
Незрелый ум не признаёт
И мощное сердцебиенье
Вместить не может грешный род.