Ночь накинула накидку
И укрыла землю тьмой,
И зажгла свою коптилку,
Что прозвали мы луной.
От нее бежит дорожка,
Серебрится на волне;
В котелке кипит картошка,
Да дрова трещат в огне.
Котелок чумазей негра,
Весь от копоти блестит,
А на дне его, как в недрах,
Скоро юшка закипит.
Ох, и славная ушица,
Что сготовлена вот так!
Запах вкусный уж струится...
- Наливай скорей, мастак!
- Я – мастак?!
Тогда дождитесь!
Вам, уху готовлю так,
Что за ней вы побежите,
Как за водкою в кабак!..
Красота, какая, братцы!
Ночь, костер, луна, вода...
Плакать хочется, смеяться
И остаться навсегда!
А на грудь, приняв полкружки,
Закусив моей ухой,
Выбирает каждый ушки,
Чтоб наполнить их брехней,
Как в картине «На привале»:
Врут здесь все – и стар, и млад,
И бывает, что в запале,
Споря, бьются об заклад.
А потом, устав от споров,
Разомлевши от еды,
Засыпают очень скоро
Под ленивый плеск воды.
Только я не сплю подолгу,
Под ночной концерт сверчков,
Вижу бурную я Волгу
И свободных казачков,
Слышу разинцев в атаке:
Треск пищалей, сабель свист...
Вдруг – рассвет... алей, чем маки...
Как он дивен, как росист!
По росе бегу я босым...,
Над водою пар стоит,
А на ней челнок курносый
Тихо ветер шевелит…