Подушку всю расплющил башкою
О тебе ночью думу думая...
Как растаться с такою тоскою?
Чья? Ничья ты. Моя? Не моя.
Уходи же прочь, нудное головомыслие.
Одеяло жгет холодно-потное, ох.
Себя в стихах своих я высмею,
Тебя я выпою своими нотами. Вздох.
То нужна ты мне, как-будто, что ли?
То видеть тебя силы нету.
Куда мне затараканится от такой боли?
И как зажмуриться от твоего света?
Ты ласточкой стрельнула по моей комнате,
Кукушкой яйцо любви отложила.
О любви ли говорить тебе? Полноте!
Ты любовь мне, как и другим, одолжила.
Зачем же я так тобою залюбовился?
Что делать со всем прошлым теперь?
Да пусть оно куда угодно хоронится!
Буду постепенно убивать его, поверь.
Будильник тут еще этот подтикивает!
Руками-стрелками махая в стороны.
И пусть там кто-то похихикивает,
Но мне с тобою было здорово!
Пойду, что ли, улицу измеряю
Своими чернющими ботинками.
И, все же, почему-то верю я -
Любовь была у нас! Причем, с картинками!
И картинки-то были все не типические,
Не про войну и мир и прочую пустомыслицу,
А больше все какие-то эротические,
Уносящие в поднебесную... на виселецу.
Бывали всякие у нас с тобой разности:
И сытые дни, и голодные дни тоже,
То работали мы, то жили в праздности.
Да это и видно сейчас по моей роже.
И пили, порой, мы без продыха сутками,
И месяцами потом трезвились.
И глядели друг на друга осовевшими утками.
И злобничали. И равнодушничали. И веселились.
Теперь хожу и давлю тротуар ногами,
Скрипя зубами в прохожих и дыша перегаром.
Почему твоими именно свечами-очами
Был опален, сожжен, повален ударом?
Зачем тело твое именно мне подсунулось?
Как мне себя теперь выгрустить?
Голова моя и тело осунулись.
Как мог я тебя одну-мою выпустить?
Греешь ты спиной теперь чужую двуспалку,
Зачернив мою морду в памяти тушью,
Заколотив крест-накрест мою коммуналку
И обозвав все прошлобывшее чушью.
Зачем я отдал тебя чужому шалопаю?
А теперь в голове моей - суматоха:
Я пальцами память свою колупаю -
И с тобой - беда, и без тебя плохо...