Бремя имён собственных
Чёрный Георг
Подборка стихотворений одного отдельно взятого автора
____________________________________________
=======================================
1. . . Однодневки
2. . . Бремя имён собственных
3. . . Чёрный сонет или Моя любимая
4. . . Другая часть тебя
5. . . Круговорот шагов в природе
6. . . В Страну Чудес
7. . . Путь без названия
8. . . Зимние сны
9. . . цыплята по восемь
10. . Просторы одиночества
11. . День как день
12. . Про червей
13. . Одиночка
14. . не кажущийся богом
15. . Терминальный побег из декабря
16. . Колечко для Золушки
17. . Монолог на монолог
18. . Сны второй половины ночи
19. . Мышь
20. . Апокрифическое послание Иуды
21. . Она
22. . Столкнуться случайно с ангелом Ли
23. . пустующее стадо
____________________________________________
_________________ Однодневки _________________
Он говорит: посмотри сюда, у этой бабочки вовсе рта нет;
она не то что поцеловать, она даже есть не может.
Только и научилась всего – глупо летать над листьями и цветами,
а через день будет мёртвой и высохшей шелестеть под ногой в прихожей.
Эфемерида, что с неё взять? – ни полезных слов, ни души, ни тела;
просто глаза, невзрачно-прозрачные крылья, да совершенный разум.
Он говорит: без страха смерти у разума нет пределов.
Отчего же, это сказав, – про подёнок Своих забывает сразу?..
И вот ты сидишь, бесстрашная до сумасшествия, на ладони,
– без боязни смерти, без боязни боли, без боязни жизни, –
а Он глядит на тебя, словно Сам ещё не вполне понял,
что подвёл черту под миром Своим, – и мир на тебе, эфемерной, виснет
всем непомерным весом, спасением всех существ, а они лишь одно умеют:
всё сильней,
. . . . . . . . . . и сильней,
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . и сильней,
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . и сильней,
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . и сильнее – за жизнь цепляться;
делят мир на преступников и святых, праведных и злодеев,
придумывают добро и зло, суету сует, циклы реинкарнаций...
А тебе всё равно вот-вот умирать, и ты этого не боишься,
и глядишь на убийц – без зависти, без ненависти, без душевной смуты,
на них, обременённых дарами грёз однодневных – о тепле, безопасности, пище...
И летишь на подставленную ладонь,
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . и жалеешь нас почему-то...
_______ Бремя имён собственных _______
А вот почему-то тоска к нему не пришла.
Небо вызвездилось миллионами чёрных труб.
Он вдруг вспомнил, что в мире, собственно, нет ни зла,
Ни дакинь, ни голодных демонов... – Только труп
Человека, который был столько лет им самим.
А теперь, неожиданно, стал так хорош-красив,
Обожаем многими, несколькими – любим...
Будь серьёзным, не смейся, держись из последних сил.
Перед тем, как замуровать с видом на Восток,
Испекут его, как асбестовый каравай...
Вот оно, вот, держи и пользуйся – на все сто.
Только собственным именем труп свой не называй.
_____ Чёрный сонет или Моя любимая _____
О, сколь хорош весною высоковольтный столб! –
Как рыбья кость – в планеты магнитных парусах...
Его стальное сердце сокрыто в небесах?..
А у моей любимой – его и вовсе....... (стоп.)
Пусть мёртвым патриархам не избежать синкоп,
– (Живыми остаются слова на их устах) –
А у моей любимой – на чёрных волосах
Я вижу отпечатки их серебристых стоп.
У Шуберта улыбка так кротка и мягка,
Но в ней сквозит такая безмерная печаль!..
А у моей любимой – безжалостна рука.
И где-то будет плакать и надрываться альт...
Любимая на встречу спешит издалека,
Впечатывая звёзды в чернеющий асфальт.
___________ Другая часть тебя ___________
Я умер,
а похоронили – опять не меня.
Я бился, кричал, – но не смог ничего доказать.
Я высказал мысль, что начну разлагаться – на днях...
Мне дали понять, поглядев – безразлично – в глаза,
Что лучше лежать – и спокойно взирать в потолок.
Я так бы и сделал, но вспомнил, что я не жилец.
Чихнул – и почувствовал, как из меня потекло.
Мяукнул – для пробы, ногой засучил... "Молодец!" –
Подняв в своих щупальцах, кто-то меня похвалил
И к клюву зачем-то поднёс, словно куколку – спрут.
У вечности код одинарный: сплошные нули...
...00000 00 000 0000000 0 00000000 0000 000000...
И даже не верится – в то, что
я снова умру.
___________ Круговорот шагов в природе ___________
Шагнуть в историю решив с осточертевшей колокольни,
поскольку – жил, коптил, грешил – и понял, что с тебя – довольно,
с улыбкой смотришь в небеса и, занеся над миром ногу,
уверен: через полчаса твой дух бессмертный встретит Бога,
помедли несколько секунд, свой первый шаг к освобожденью
подготовляя: жребий скуп на судьбоносные мгновенья.
Поток мелеет на глазах, – успей им вдоволь насладиться!..
Священник что-то мне сказал, персты смочив святой водицей.
Я вижу бороду его, крест на серебряной цепочке...
От взора добродушного теряюсь... Достаю платочек.
Сморкаюсь, глядя на амвон. Священник, словно под огромным
увеличительным стеклом, идёт к двери; в тени колонны
протянет нищему пятак, – шагнув туда, где воздух летний...
и где твой самый первый шаг
окажется его – последним.
______ В Страну Чудес ______
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . …смотри, за зеркалом Алиса
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . зовёт в недвижные миры.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . (Любовь Макушина, "Без движения")
Брат, поздняк – метаться и косить!
Все твои истерики – до фени.
Видишь? – знак над тумбочкой висит:
«Всё освободить до воскресенья».
Молотом прекрасно служит боль,
Наковальней – собственная важность.
То, что происходит здесь с тобой –
Рано или поздно будет с каждым.
Экономишь вздохи, ценишь – грамм
Через силу поглощённой пищи? –
Молодец!
Бесчувственная грань
– Та, что всех находит (хоть не ищет) –
Подошла вплотную – и теперь
Только ждёт условного момента.
Можешь воспринять её – как дверь,
Сквозь которую уходит лента
Из остановившейся груди,
Сказку рассекая биссектрисой...........
На тебя из зеркала глядит
Радостная мёртвая Алиса.
________ Путь без названия ________
Серьёзная, как вечности сестра,
Как клятва, что исполнена формально,
Ты говоришь, что слабость – инфернальна,
И что давно в дорогу мне пора.
Подземные пути – не приведут,
В который раз, к твоим отроковицам...
Желание – возникнет, отразится –
И высветит: а воз и ныне тут.
Мой конь, который в сущности не конь,
А существо крылатое – иное,
Ждёт на холмах, облизанных луною,
Сигнал – стремглав нестись во тьму веков.
Но – бражником зависнув у цветка,
Я чувствую струящиеся чары
И, не дыша, готов начать сначала
Свой путь – простой и явственный (пока)... –
Пока ты улыбаешься устало,
Склоняясь в гроб ко мне сквозь облака.
____________ Зимние сны ____________
Если когда-нибудь с той стороны не вернусь,
значит – поверь, что и не было, не было, не...
Просто метель приникает снежинками уст,
сахарный иней рисует мой профиль в окне.
Это всего лишь черты, без которых любой
выглядит смутной фигурой из давнего сна.
Люди играют в любовь. А, играя в любовь,
исподволь сам привыкаешь – любить и не знать.
Тонко раскатанный пульс нитевидно ведёт
сквозь буреломы коричневых радуг зимы,
нам указуя предел понимания, – тот,
где начинается Бог и кончаемся мы.
Раньше мне тоже казалось, что жизнь это сон.
Я полагал – наши дни для чего-то важны...
Старые сны улетают, как солнечный зонд,
к полюсу чистого неба и вечной весны.
Вот и сегодня твой взгляд безграничен и пуст,
вектор «вовнутрь» равнозначен любому «вовне».
Если когда-нибудь с той стороны не вернусь,
значит – поверь, что и не было, не было, не...
___________ цыплята по восемь ___________
лишь оказавшись за чертой где все несчастия сбылись
поймёшь из-за чего дрожит осиновый последний лист
он сознаёт что все пути к спасению потеряны
и вид горящих кораблей невыносим растению
а осень поджигает лес как в гавани флотилию
крон лиственные паруса падут неотвратимо
и полыхают до небес багрово-жёлтым пламенем
фрегаты клёнов и рябин на фоне туч казарменных
и ты с листом осиновым внутри дрожаньем полнишься
и то что неуничтожим совсем уже не помнишь
осталось времени в обрез чтоб попрощаться с летом
себя не искушая впредь ни смыслом ни приметами
и всё одно хошь соль рассыпь хошь наступай на грабли
мои кораблики горят
горят мои кораблики
___ Просторы одиночества ___
Врагами стали – до того,
как лето вздрогнуло и сдулось...
Поди теперь, найди его
в дождливых лабиринтах улиц!
Замок непроходимых губ
закрылся – и уже не дрогнет.
В угрюмых парках листья жгут,
а опустевшие дороги
ведут – в поля, где нет борозд,
в поля, откуда нет возврата...
На этот раз – не удалось,
но жизнь ни в чём не виновата.
Она – то колосится вдоль,
то трёт эмаль зубов передних,
то прячет руки под подол...
Ты ей не муж, а лишь посредник.
Спустившись к берегу, вглядись:
там, под водой, где рыбок стаи,
лежит промытый белый рис
твоих костей – и прорастает.
И даже если смерти нет, –
жизнь бесконечной быть не может.
Не в этом ли "благая весть"? –
Не в этом, но и в этом тоже.
Тебе давно не нужен спирт:
его всегда полно за бортом.
Всё разрастается аир
в сплошь заболоченных аортах.
И я, не верящий в любовь,
съев тофу и омлет на завтрак,
вдруг не найду твоих следов
в навечно наступившем "завтра"...
________________ День как день ________________
Под конец ноября, в понедельник,
когда солнце ныряет – сквозь туч обложные слои,
на постели разбросавшись, как звёздный пастух,
потерявший небесное стадо, но ни капли не дующий в ус,
в очарованной мгле листопада я забуду себя... –
и проснусь.
Будет хрупким спрессованный воздух,
будут вязкими линии ног...
Я оденусь, построив по росту собирательных истин поток.
Пальцы сжав и засунув в карманы, я пойду, не печатая шаг,
и спрошу: “Где вы там, хулиганы?” –
и, смущённо, они промолчат.
И тогда – чем-то важным, весомым собираясь заполнить свой день
на земле, как на стоге соломы, где мышей много больше, чем стен... –
тех мышей, что проходят сквозь стены,
и других, – что щекочут внутри,
выедая тебя постепенно, позволяя шедевры творить... –
я начну это важное нечто – оправданием существования сфер
в возвращении вечном, чьи ряды не имеют родства.
Замечательным в ходе явлений мне покажется собственный быт:
ведь в действительности параллельной – важно что-то
безмерно любить!..
И когда в самом сердце взорвётся ишемический термозаряд,
я сольюсь с упоительным солнцем... –
в понедельник, в конце ноября.
________________ Про червей _________________
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Я телом в прахе истлеваю,
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Умом громам повелеваю,
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Я царь – я раб – я червь – я бог!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . (Гаврила Державин, "Бог")
Туда, где мчатся облака и пульс созвездий не нарушен, –
Течёт бескрайняя река, несущая людские души.
И, глядя на неё – со дна своих антропоморфных буден,
Вдруг понимаешь, как бедна доктрина веры «будь что будет.»
Вращается туманный тракт вокруг медвежьей втулки млечной,
И бельма лунных катаракт глядят в тебя по-человечьи...
И нет бесчеловечней черт, чем те, что ясной летней ночью
Сияют над холмами. Червь, – как ты на фоне их непрочен!..
Так незначителен, что мысль – связать себя с Владыкой мира –
Не кажется безумной... Высь не создана приютом сирых.
Поэтому – такой земной, что сам себе слегка противен, –
Не поспешай. Присядь со мной. Побудь статистом на картине,
Где свет неотличим от тьмы, а мы – от ангелов в полёте.
Поешь фокаччи и хурмы. Послушай звук гудков далёких...
Поговорим о пустяках, простимся – и пойдём наружу, –
Туда, где мчатся облака и – может быть – людские души.
_________ Одиночка _________
Листок. На нём – полоски знаков,
Которых я не понимаю.
Их вид – уныл и одинаков.
Учись довольствоваться малым:
Полоски знаков.
И жизнь иная.
Стена из серого бетона.
И остальные пять – похожих.
Проём – малюсенький – оконный.
Так истребляют непокорных.
Стена бетона...
Беги, прохожий.
От серых стен – не зарекайся,
В них день неотличим от ночи.
Цветы глициний и акаций...
Ручей, петляющий сквозь рощу...
Не зарекайся
Здесь, в одиночной.
Придёт положенное время –
И непременно станет легче.
Листок предчувствием беремен,
Ждёт дуновения, трепещет...
Придёт ли время?
Скажи, тюремщик.
А за окном – полоска неба
И непонятная погода.
Двуликим Янусом – монета
Позолотила дол и горы...
Полоска неба...
Побойся Бога.
...Ручей. Над ним кружатся птицы.
Закат, как море, нескончаем.
Лучи напоминают спицы,
В них вплетены фигурки чаек...
Кружатся птицы...
И нет печали.
_____ не кажущийся богом _____
человек, шагающий по небу,
многих бы заставил падать ниц –
несмотря на то, что богом не был.
волосы дождём свисали вниз,
странная клубящаяся тога
навевала мысль об облаках...
он сжимал косу – и не был богом, –
так мне показалось.
но пока
я пытался разглядеть, с балкона,
что он держит, щурясь, как во сне, –
нарушая ньЮтона законы,
человек направился – ко мне.
испугаться или удивиться
в полной мере не успев, застыл –
взявшись за покатые перильца
девятиэтажной высоты...
человек, шагающий по небу,
был уже – почти глаза в глаза.
поглядел, как я стою – нелепо, –
и ушёл, ни слова не сказав.
я осел на кафельную плитку,
убеждаясь, что ещё живой.
облаков пергаментные свитки
вспененно неслись над головой.
солнце опускалось за деревья,
скаты кровель нежно золотя.
на востоке – туч гигантский клевер
привставал на корешках дождя...
я подумал – точно ли он не был
богом ночи, – тем, что дарит свет, –
человек, шагающий по небу...
ибо – кто обожествляет смерть?..
_____ Терминальный побег из декабря _____
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Слышишь ритмичное тиканье в недрах глубокого дня?
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Это не дождь барабанит по дну ноября.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . (Ирина Каменская, "Тик-так")
В тёмной палате не слышен дыхания свист.
Спящим не хочется знать – что скрывается за
Этой расширившейся тишиной. За окном
Видно дрожание колких по-зимнему звёзд...
Утром не будет шагов ординаторских свит.
Кто-нибудь в синем – тактично прикроет глаза
Пальцами, пахнущими никотином и сном.
Кто-то в пижаме – себя не удержит от слёз...
Ночь. Сталагмиты ветвей в бесконечной тоске
К небу протянуты. На подоконниках – снег...
Тянет лекарствами, краской, постельным бельём.
Воспринимай своё прошлое просто как скетч,
Думай о нём отстранённо, – неявственный смех,
Мальчик, бросающий гальку в ночной водоём...
Холод мелеет. Пространство растёт на дрожжах...
Не позабудь, что привязанность к формам – твой враг.
Рокот. Мерцающий свет... Сколько можно лежать?!.
Я отделяюсь от тела – и делаю шаг, –
Не беспокоясь ничуть, ничего не храня...
Что-то созрело в беспамятных недрах меня.
_______ Колечко для Золушки _______
Летучей мышью сквозь листву осеннюю
Проносится мохнатый кокон солнышка.
Мы, наконец, сумели стать соседями.
Всё к лучшему, заплаканная Золушка.
Я принцем не был. Просчитался с туфелькой. –
Отдал её какой-то инфузории.
Разыскивал следы твои, как трюфели,
Откапывал – в подземных лепрозориях...
Разламывай. Загадывай желание.
Землистые слои – длинней, чем кажутся.
Как хорошо, что зимние камлания
Начнутся скоро. – Подожди, проказница.
“Мне холодно. Не по сезону платьице.” –
Ты говоришь – с растяжкой, неуверенно...
Колечки спинномозговые катятся,
Которые не могут быть потеряны.
_______ Монолог на монолог _______
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . For in that sleep of death what dreams may come
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . When we have shuffled off this mortal coil,
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Must give us pause.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . (W. Shakespeare, Hamlet, Act 3, Scene 1)
Стряхнув седые кольца мёртвой плоти,
Кто смог бы рассказать о странных снах,
Что ужас на мечтателей наводят,
Возникнув там, где ранняя весна
Своим туманным холодом тревожит,
Где грач озябший вертит головой,
Где мужичок в тулупе тянет вожжи,
Где я стою на паперти с тобой?..
Когда в ночи разверзнется могила –
Безвестная страна, откуда нет
Пришельцев, чтобы на виске забилась
Тугая жилка, нужные не мне –
Другим, которых сонное дыханье
Сплетается так явственно с моим, –
Картины, нарисованные в камне,
Возникнут, чей контраст неистребим...
И кто-то, в замутнённость очертаний
Сквозь ткань веков прочерчивая путь,
Шагнёт навстречу, черноту черпая,
И снова скажет: “Умереть... Уснуть.”
________ Сны второй половины ночи ________
. . . . . . . . . . . . . . . . . . Доктор, обращаясь к пациенту: “Почему вы, после полугодового пребывания в нашем лечебном
. . . . . . . . . . . . . . . . . . заведении, продолжаете убегать с криками, едва завидев петуха, разгуливающего за процедурным
. . . . . . . . . . . . . . . . . . корпусом? Вы же много раз повторяли на наших сеансах, что научились осознавать, что вы –
. . . . . . . . . . . . . . . . . . не зернышко, и поэтому петух вас склевать не может. Или вы снова в этом не уверены?”
. . . . . . . . . . . . . . . . . . Пациент, в растерянности: “Доктор, я-то прекрасно знаю, что я – не зерно, но ведь петух этого не знает!”
Доктор спит.
Он всегда в это время видит сон, где огромный петух
поедает его, словно семя.
Фермер, к происходящему глух,
надевает трусы – по приколу –
и провяленные кирзачи.
Доктор знает: он болен саркомой,
и её бесполезно лечить.
На семейных трусах из сатина веселятся смешные киты.
Сюрреальную эту картину
воплощением дикой мечты
не считая, но втайне смущаясь, доктор фермера благодарит...
Мирно гамма-лучи поглощает
чудотворец, святой Питирим, –
наблюдая за странною сценой двух мужчин, из которых в трусах –
лишь один.
А другой, Авиценна, –
петухом, забежавшим в проса,
поедается – в тёмных пространствах,
где ночные идут поезда,
что везут добровольцев из Брянска, – непонятно, зачем и куда...
И его повезут.
Доктор знает,
что петух – это символ орла.
У крыльца образуется наледь:
Дух Святый пребывает в делах...
Только доктору нет больше дела до больных.
Он рисует цветы
и всю ночь наслаждается, смело,
чередой – ювенильных, пустых, но отрадных для сердца – фантазий,
становясь воплощеньем греха,
видит Бога – во всех ипостасях –
и пускает во сне петуха...
по мотивам: Марина Ратнер, "Странное приключение на пути из Одессы в Жмеринку"
_____________ Мышь _____________
Мышь умерла поздно ночью, и было ей маетно, –
так же, как мне – наблюдать её трудный уход.
Ходики тикали, тихо постукивал маятник.
Мыши казалось, что смерть никогда не придёт.
Изредка дёргала тонкими лапками птичьими,
мелкие зубы оскалив и часто дыша,
слыша, как в лампе настольной поёт электричество,
маялась мышь... Умирала живая душа.
Хвостик подрагивал, усики слабо топорщились.
Мука светилась в мигающих бусинах глаз.
Спрятанный в маленьком теле, моторчик испорченный
бился, расходовал жизни последний запас.
Мерно тянулись минуты. Мышь знала, что близится
время агонии; истину эту приняв,
просто ждала, уповая, – вдвоём с несчастливицей, –
сжавшейся серенькой мышкой – внутри у меня...
___ Апокрифическое послание Иуды ___
Кровь зазеленеет по весне.
Яблоки зардеются к закату.
Я повешусь ночью на молоденькой сосне.
День родится...
Вот и всё, ребята.
Солнце вспрянет из рассветных пут.
Поползень, найдя личинку, вспискнет.
На холме – иван-да-марьи заросли в цвету.
Над оврагом лопухи нависли...
Не бывает «мира без меня».
Я внезапно обнаружусь – рядом:
В стёклышке, блеснувшем у полёгшего плетня,
В ивах за кладбищенской оградой,
В повилики розовых цветах,
В силуэте завихрённой тучи...
Чем бы ни был я теперь, и чем бы впредь ни стал,
Всё равно – субстанцией текучей
Просочусь, просеюсь – в закрома
Сердца нестареющей Вселенной:
Разума заведомо-песчиночный формат
Делает его почти нетленным.
Неуничтожима наша суть.
Эй, тираны мира, – трепещите!
Жизнь себя отыщет непременно – где-нибудь...
Умирать легко. –
Скажи, Учитель.
_____________ Она _____________
Она была высокой. И вовсе не худой.
Был окружён осокой и дождевой водой
её чертог, – затерян в прибрежной полосе.
Её боялись звери.
Её боялись ВСЕ.
Она ходила тихо, как ветер по ставкам,
и побеждала лихо, – никто не знает – как,
подобно провиденью и солнечным лучам.
Вздох лиственных растений всегда её встречал.
А мы её не знаем, и видеть – не хотим.
Все мысли наши – в мае, и все тела – в пути.
Пусть день наш будет долог, пусть нам весна поёт.
Мы спрячемся за полог, чтоб скрыться от неё.
* * *
Она нас не искала. – Зачем ей нас искать?..
Она прошла по скалам; ей следовал закат.
Переполняя чашу, заухала сова...
Мы прошептали наши последние слова.
...Вошла, неслышным шагом, и запахи внесла –
темнеющего сада, вечернего весла
и опустевших улиц, уже глаза в глаза...
и тихо улыбнулась
скрывающимся за
__ Столкнуться случайно с ангелом Ли __
Облитые солнечной патокой,
Предместья застенчиво жмурятся...
Исполнен чудес и загадок, он
Неспешно выходит на улицу.
Жук сосредоточенный, толстенький
К нему подлетает уверенно.
У ног его движутся толпами
Мокрицы... Все сивые мерины
Ушами прядут по-приятельски,
Завидев его. А растения,
Зажатые в почвенные тиски,
Вслед ветками машут рассеянно.
Он тих, безмятежен и радостен.
Его не волнуют влюблённые.
Шербет и турецкие сладости
Из глаз его сыплются – тоннами,
Из глаз – голубых и неласковых,
Бойниц неприступного прошлого.
Заглядывать нужно с опаской в них:
Не ищут добра от хорошего.
Холодным метановым пламенем
На дне их – безжалостность теплится...
Какими великими планами
Уходят улыбки с его лица?..
Увидев его, тяжело понять:
Ты спишь или умер?.. – в сиянии
И крыльев невидимых хлопанье...
Ты жив или счастлив?.. –
Молчание.
______ пустующее стадо ______
...а ещё бывает, что накатит
чувство удивительно-пьянящее, –
и летишь, как птица на закате,
прочь – от боли, прочь – от настоящего,
прочь – от несгустившихся печалей,
что могли бы стать... вполне могли бы стать,
но не опылились и увяли –
пустоцветной вязью на краю листа.
и такая лёгкость под лопаткой,
будто не рождался, истин не искал, –
просто наблюдаешь за лошадкой,
что пасётся в поле, позади леска,
а за ней – пустующее стадо
в синеве невероятных градусов...
как же далеко (хотя и рядом)
любящим – до настоящей радости!..
_______________~oo~_______________
© Copyright: Вселенная Чёрного Георга, 2009
Свидетельство о публикации №1904095720