Той ранней весной-казармой открытых проталин-ран
шагал караван попарно в прекрасный Абсурдистан.
Мы солнцем дышали гордо, бросая медвяный жмых,
и ты обнимала мертвых, а я обнимал живых.
Тянулись ломкие пальцы, дрожала пружинно навь.
Мы были, как все скитальцы. Играли в слова: «оставь
заботы..» И плащ из тела. И птицы-цветы под дых.
Когда ты для мертвых пела, я ждал тебя у живых.
Двуострый канат из сердца - сильней, чем любой кристалл
и ключ от атманной дверцы. Я связку не удержал.
Из всех новостей нет лучше, чем тишь без вестей иных.
Твой выбор – тяжелый случай, а я был среди живых.
Я бил тебя в губы пястью, крошил подступивший лед,
но снов тошнотворной властью мир вылез на нас в поход.
Измерзли могил берлоги, изломана речь слепых.
И мертвым я – мертвый строгий, но где ты среди живых?
И в десять сторон вселенной летела моя печаль
иголкой в стогах молельных, которых отчасти жаль.
Но мир до конца спокоен - он радостен, мудр и тих.
И нет тебя в их покоях, но нет и среди живых.
Теперь я боюсь влюбляться. Наверное, стал yмней.
Мне видится в счастье - bloodство, мне страшно встречать детей,
У солнца свиная морда, а свет – как закон чужих.
Но если я стану мертвый, останься среди живых.