[каждая из свежевыпавших снежинок претендовала на что-то большее нежели просто раствориться в прибалтийском озере и быть записанной в бортовой журнал как пропавшая без вести]
Их было несколько,
но все они были как один выбелены и упакованы в пестрый полиэтилен.
К каждому из них прилагалась записка,
в которой было приблизительно вот что:
“На долгую-долгую память от вечно твоей К.”
Разноцветные коробочки-близнецы лежали стройными рядами
на гладковыбритом столе
ожидая встречи со своими новыми хозяевами,
которые, напротив, были слишком разными
и не похожими друг на друга.
Именно за это она их всех и любила.
Каждый мужчина в ее жизни становился
чем-то вроде экзотического блюда,
рецепт к которому оказывалось слишком тяжело достать,
готовить его было интересно, но невыносимо долго,
а на вкус он получался ничем не лучше отварного риса,
приторный запах которого она так не любила в детстве.
Но все же это кулинарное излишество было достаточно питательным
и чего там греха таить необходимым
для дальнейшего поддержания жизнеспособности
столь хитро обустроенного организма.
Богопослушные родители научили ее быть благодарной за любую пищу,
ниспосланную с небес на, в общем-то, голый стол
и именно поэтому весь этот стройный ряд благородных солдат
отправлялся на заслуженный отдых
к своим уже ни на что не годным полководцам,
руки которых дребезжали на светловолосом ветру,
а пустынные глаза уже давно не видели дождей.
Они лишь перекатывались, словно двенадцати калиберные гильзы
по выстриженному под три миллиметра равнодушному полю.