чумной поэзии век нелёгкий жил,
этой заразой вскормлен, на ней рос,
в синих оковах тонких, изношенных жил
смелый недуг развивал свой медленный рост.
пил по утрам портвейн, вечером чёрный чай,
молча крестил чело на образа у окна,
чай свой делил с подругой, имя коей Печаль,
ну, а портвейн она всегда выпивала одна.
тихо ходил в одежде, как если б снимали кино:
чёрное, белое – кофе со сливками, как капучи –
но. Тогда бы присутствие в кадре не смог бы никто
на кинопленке, железной дорогой бегущей, от тьмы отличить.
и карасей, заброшенных ветром на берег пологий потоком,
таких разноцветных и резвых, словно мгновения,
он, собирал камнЯми в свой мятый кокон,
без интонаций твердил, как контуженный, стихотворение:
«был я в тебя так пылко, пылко и пылко,
ну, а сейчас лишь пылью, былью и молью…
я всё копил, словно свинья - копилка,
жадность сгубила, схорон обернулся болью».
K. F.