Окрасил море розовый закат,
И волны катятся, переливаясь златом,
Над ними чайки белые парят...
Послушай сказку, доченька... Когда_то
Пустынен был песчаный этот пляж,
А там, где бьет родник, на белых скалах
Построен был из тростника шалаш.
В нем жили две сестры — Мари и Лала...
Не ведали они другой земли,
Питались только сладкими плодами,
Не знали, что такое корабли,
Не помнили — откуда родом сами...
Плели венки из полевых цветов,
Купались в море, танцевали, пели...
На этом острове, одни среди лесов,
Росли они, как маленькие феи...
И каждый день им радости дарил,
И каждый день им солнышко сияло,
Любила Лала трепетно Мари,
Мари любила всей душою Лалу.
Беда одной — была бедой двоих,
И на двоих они делили счастье,
Их теплый остров был красив и тих,
И не было меж ними разногласья.
Но как-то ночью разыгралась буря,
Злой ветер закружил ночную мглу
И с грозным ревом разъяренных фурий
Бурлящий шквал кидался на скалу.
И бешеные волны с воем грозным
Покрыли их песчаный тихий пляж.
И плакали испуганные сестры...
Скрипел и гнулся маленький шалаш...
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
А утром расцвела опять земля,
Согрелась в свете солнца золотого...
Но что это?!.. — останки корабля
Виднеются средь моря голубого.
Обломки мачты... цепи якорей...
Вдруг сестры видят страшную картину —
В разбитой лодке, средь песка и тины,
Трех бледных изувеченных людей...
Три искаженных в ужасе лица...
И в позах столько боли и страданья...
Три страшных и холодных мертвеца...
Нет, два!!! — В одном чуть теплилось дыханье...
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Они его спасли... Снесли к себе...
И юноша, один из всей команды,
Остался жив благодаря судьбе.
Он звался удивительно — Армандо.
Он многое умел и много знал,
Принес огонь в их скромное жилище,
Шалаш Армандо показался мал, —
Он новый сплел и стал готовить пищу,
В лучах зари бежал с веслом в руке,
Чтобы уплыть в неведомые дали
На легком самодельном челноке...
А девушки его к обеду ждали...
Он привозил им рыбу...
Так втроем
Они еще счастливее зажили.
Но годы шли — и день сменялся днем...
Пришла пора — и сестры полюбили...
А сестры были, словно ночь и день,
Ни капли не похожи друг на друга —
Мари печальна и легка как тень,
А Лала — весела, стройна, упруга.
Тиха светловолосая Мари,
С глазами синими, как волны океана,
Сестра ее ярка, свежа, румяна,
Как небо в свете утренней зари.
Мари — как нимфа леса и ручьев.
Созревший персик — чувственная Лала,
Чернее ночи локоны ее,
А губы словно красные кораллы.
Кого же из сестер он предпочтет?
Прекрасны обе. — Выбирай, Армандо.
Бесстрастно время свой ведет отсчет
И тикают небесные куранты.
Чье сердце от любви к тебе сгорит?
А чье твоей любовью будет биться?
Армандо выбрал... — Бедная Мари...
Возлюбленный ей предпочел сестрицу.
Любовь! Любовь! Блаженства идеал!
Ты поцелуев сладостное море!
Ты счастья дождь! Ты наслажденья шквал!
Ты бездна слез, страдания и горя..
Увы, Армандо на двоих один...
Из двух сестер Армандо выбрал Лалу...
И та цвела, как по весне жасмин,
Мари же в исступлении рыдала...
Кляла судьбу, увидев их вдвоем,
Из глаз роняла слезы-бриллианты...
А Лала позабыла обо всем,
Дыша любовью к одному Армандо.
Однажды он уплыл за горизонт,
А в море разыгрался шторм ужасный —
Высокий смерч, как страшный черный зонд,
Скрыл облака, и солнце вдруг погасло...
От грома задрожали небеса
И, кажется, упали с плеч атлантов,
Лишь молнии мелькает полоса...
И рев воды... — Ну, где же ты, Армандо?!!
Но буря заглушала женский крик...
И посреди стихии завывавшей
Стояли сестры — Лала и Мари,
Как прежде крепко-накрепко обнявшись...
Нещадно скалы бедные хлестал
Волнами серыми поток воды сердитый,
А утром встало солнце, и вода
Им вынесла челнок его разбитый...
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
И боль все поглотившей пустоты,
Бездонного, безжалостного горя
Сожгла сердца... Обрывками мечты
Катятся волны ласкового моря...
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Шли дни, недели — месяц пролетел
Устала плакать по Армандо Лала —
И смех ее как прежде зазвенел
И отразился эхом в белых скалах.
Она бежит быстрее чем копье —
В руках несет Мари букет лаванды...
Чернее ночи локоны ее...
Она забыла своего Армандо.
Мари ж как прежде плачет у воды
И больше не любуется лугами,
Не смотрит на красивые цветы,
А целый день беседует с волнами.
— Скажите, волны, мой Армандо жив?
Она с утра до ночи вопрошает...
И ей кивает ласковый прилив,
Волною теплый берег омывая.
— Скажи мне, море, как его найти?
В полубреду Мари волнам шептала.
И волны сжалились...
— Он в трех часах пути
От берега... — ей море отвечало.
— Армандо жив еще, моя Мари!
Торчащий из воды подобно башне...
Его тюрьмой стал одинокий риф,
Но он измучен голодом и жаждой...
Ведь нет там ни травинки, ни ручья...
Умрет Армандо в каменной темнице.
Ценой его спасенья жизнь твоя —
Найдешь его и превратишься в птицу...
Расстанешься навеки с красотой —
Покроют перья голову и тело...
Уста сомкнутся в острый клюв кривой...
— О! Я согласна! Что? Что нужно делать!
— Одумайся, несчастная Мари,
Нам жаль тебя... и любит он другую...
— Пускай...
— С лучами утренней зари
Увидишь в море лодку золотую.
Она тебя подхватит, понесет,
Гонимая послушною волною,
Навстречу счастью твоему и горю.
Туда, где посреди печальных вод
Чернеет риф бесформенной громадой,
Ты до него на лодке доплывешь —
В последний раз посмотришь на Армандо
И белой птицею в руках его умрешь.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Спустилась ночь на одинокий пляж,
Укрыла скалы черным покрывалом,
И осветила маленький шалаш
Луна... Уснула ветреная Лала...
В лесу ночном запели соловьи —
В их трелях задрожал кристальный воздух...
На берегу, в последний раз, Мари
Печальным взглядом провожала звезды.
Но только первые лучи зари
Легли на море розовой гирляндой,
На легкой лодке бедная Мари
Уже летела к своему Армандо.
— Прощай, зеленый остров, милый дом,
Песчаный пляж, ручей, сестрица Лала...
Спокойно море. Солнце серебром
Лучи в холодной ряби разметало...
Целует ветер волосы Мари...
Ну вот и все... Бесформенным гигантом
Пред нею вырос одинокий риф...
Среди камней лежит ее Армандо...
Мари бежит, но в маленький комок
Свернулось тело... Белая мантилья
Из перьев... Острый клюв-крючок...
Мари летит к нему, расправив крылья...
— Армандо дышит! Мой Армандо жив!
Плыви ж скорей домой! — она кричала,
Но только жалобное «Чив! Чив! Чив!»
Из клюва бедной птицы вылетало...
Она его обрызгала водой...
Погладила послушными крылами...
Очнувшись, он поймал Мари рукой...
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
И впился в тело острыми зубами...
Он пил ее трепещущую кровь,
И с каждой каплей жизнь в ней угасала...
Но счастлива Мари... Ее любовь
От гибели любимого спасала...
Армандо пил... Счастливец — он не знал,
Что стал невинной девушки убийцей.
Армандо ожил... Приподнялся... Встал...
И выбросил растерзанную птицу...
Ласкаясь, волны трутся о гранит,
Игриво налетая на каменья...
Армандо видит лодку... Он бежит
За ней... Навстречу своему спасенью.
Уже закат окрасил небосвод,
Натягивая ночи покрывало...
Армандо лодка к острову несет...
К нему навстречу выбегает Лала...
Слепа любовь — целуясь до зари,
Они не обнаружили потери...
Они забыли бедную Мари...
И долго на воде качались перья...
А вскоре побережья всех морей
Птиц неизвестных заселили стайки,
Они кружились около людей,
Крича «Чив! Чив!»... И их назвали «Чайки».
И каждый день, на берегу любом
Мы видим их бесчисленные стаи.
Они плывут за каждым кораблем,
Его до горизонта провожая...
Ты, дочка, видишь их? Скорей смотри —
Плывут они за челноком рыбачьим...
Быть может, это бедная Мари
Армандо ищет с криками и плачем...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
«Чив! Чив!» — «Армандо жив!.. жив!..»
фотография из интернета