Дети? Мы все? До сих пор? Полагаю, что да.
Детскость, как суть, подкупает. И спорить не буду.
Время безбожно и жадно, как маленький вор,
тащит и тащит секунды к старьёвщику Voodoo.
Белые люди за шорами чёрных очков
так ритуальны в своих необузданных танцах!
Клетка саронга - кечак* или лодка вверх дном -
копим нелепости, пряча в увесистых ранцах.
Девочка, мальчик. Как страшно не спать и уснуть!
Там, под кроватью, изнанка ужасного мира!
Ночь – это мера, короче становится путь,
князю авансом уплачена с каждого вира**.
Детские страхи. Султаном взметнётся огонь,
чёрные свечи, как тля, проедают беспечность.
Там, под кроватью, кончается начатый спор:
«Детство – начало конца, уходящего в Вечность?»
Взрослые люди, пожившие, страшно ли нам?
Ранцы давно неподъёмны, как ящик Пандоры,
но непривычна свобода дрожащим рукам,
спины сутулим, лишившись фальшивой опоры.
Детские страхи наивны и странно - чисты,
щедрость на цвет и на звук - неотъемлемый признак.
Позже появится патовый страх пустоты,
страх не оставить следа, жизнь прожить, словно призрак.
Кечак* - танец (индон. Kecak) является формой балийской музыкальной драмы. Традиционно исполняется группой из 100 или более мужчин, одетых в клетчатые саронги (юбки). Корнями танец восходит к трансу и экзорцистским ритуалам(изгнание бесов).
Вира** - древнерусская и древнескандинавская мера наказания за убийство (денежное возмещение). Также вирой именовалось денежное возмещение за другие преступления.