1.
В Москве – весна. Раскаркались вороны, налаживая свой весенний быт,
и затвердевший наст, серо-зелёный, под шинами обиженно сопит.
Ах, неужели всё это растает?! И лужи ночью станут вымерзать,
а утром солнце рано-рано встанет, и землю будет пылко обнимать,
а на ветвях проклюнутся листочки... сирень в цвету... а яблоневый сад...
Но, снова – снег, и небо – серой бочкой.
Послушаю, что птицы говорят.
2.
Не ходило б ты, лето, зимою гулять, талый след оставляя в снегу.
Никому не дано повернуть время вспять, и не надо в помощники оттепель звать,
я - вернуться назад не смогу.
Не смогу приласкать ледяную капель в потеплевших ладонях своих.
Удивляешься, что помешает теперь? Вёсны все так похожи? Как глупо, не верь,
что капель будит даже глухих.
Да не в этом же дело! Тебе ли не знать, что всему своё время, дружок,
и какая бывает зимой благодать, когда сердце живое ледышке под стать,
и не видно под снегом дорог
ни к добру и ни к злу! Серебрится светло, замерзая, фальшивая даль...
А растопит тепло ледяное стекло и проявится медленно вечное зло -
жизни грязь, бездорожья печаль.
3.
Последний снег... смотрите – вот он – прямолинеен и тяжёл!
Он пропитался липким потом усилий трудных разворота –
гонимый ветром южным, кротко он с тучами на север шёл.
И вот, теперь опять сначала: днём – таять, ночью – леденеть...
Лёд ветром чищен – блеск металла – и, поскользнувшись, ночь упала
на город, словно одеяло, чтоб чуточку дома согреть.
А в полдень, пожираем солнцем /как ненасытно! И как жжёт
нетерпеливо луж оконца!/, под звон капели колокольцев
с окраин городских, околиц он, испаряясь, ввысь плывёт.
Последний снег... Нет восхищенья... Зачем? Весна идёт к венцу!
А может, это возвращенье в то первое зимы снеженье,
к той радости прикосновенья снежинки ласковой к лицу?
4.
В окно взглянула мимоходом – ночное снега полотно
с утра истоптано народом, словно дырявое рядно.
зачем ты выпал, чтоб топтали? Опустошал кто закрома
из равнодушной сизой дали на шубы, шапки и дома?
Теперь грустишь в сугробах – серый… Не хочешь таять? Близок срок –
весна, дружок! Луч солнца смелый тебя насквозь уже прожёг.
Во-от, из сугробов – слёзы – в лужи… Как неохотно плачешь ты!
Скупые слёзы…
– Всем не нужен! – смеётся солнце с высоты.
5.
Москва, снимающая маску зимы, закутавшейся в снег...
Ах, как ты скупо даришь ласку теплом сквозь смог и туч набег!
Как медленно, весну даруя, ты обнажаешь бледный лик,
и солнца луч с небес воруя, воронам даришь счастья миг.
Воронам, городским ворчуньям... Им тоже по сердцу тепло,
но дружно каркают вещуньи:
– Кар-р-р, время, время не пришло!
Да, не пришло. Весна не скоро набросит лиственный наряд,
и долго сонный серый город весны намёкам будет рад.
6.
Смогу взгрустнулось –
Город обнял и лежит
Грудой тяжёлой.
Краски исчезли.
Серый тумана покров
Лаской пугает.
7.
Я знаю, зима иссякает.
Пространства лоскут приласкают лучи
добрейшего солнца. Вздыхая,
оно мне шепнёт, что грачи
ждут соков движенья – сигнала
земли пробужденья от сонной мечты:
– Прислушайся! Что там щебечут кусты?
Беременны почки?
Начало...
8.
Весна…
А, в общем, ожиданье лета…
Рукам - прохлада грозди виноградной,
Лучи сквозь листья стрелами продеты…
Раскинуть в травность летнего наряда
Пронизанное жаром солнца тело,
И, медленно, по ягодке, смакуя
Кислинку сока мякоти неспелой,
Ждать твоего, любимый, поцелуя.
9.
Весна на пороге?
Порог, видно, скользкий. Иль сбилась с дороги,
иль падает только на скользком пороге?
Хлебнула, наверно, тумана в дорожку...
Ведь это же скверно, вот так, понарошку,
в обнимку со снегом стучать к нам в окошко!