* * *
Спи, моя радость, усни, поросёнок –
выкормыш, чистая тварь.
К щедрой руке приникает спросонок
шкурки молочный хрусталь.
Бьётся под шкурой дыхание лампы,
кажется – вечен фитиль…
Свет перекроет рассчитанный клапан –
тонко заточенный штырь.
Жилы раскрыты, и срок их биенья -
в твёрдой хозяйской руке,
зря, что ли, гладил слепое творенье,
рыло купал в молоке?
…Ты нездоров, боров Господа Бога,
хочешь разведать судьбу?
Веришь хозяйской руке, недотрога?
Вера твоя – суть бунт!
Как же ты требуешь договора,
ждёшь исключительных прав
на заклинания и повторы –
только бы не во прах…
Зря! Не порушатся шкурные скрепы,
цепи распада светил
попыткою сделать бессмертным вепря
тем, что его освятил.
Ты не другой, ты из этой же плоти –
разве не ведаешь вкус!
Млечным путём проносясь на излёте,
радостью не обернусь.