Ночь течёт, как сквозь пальцы вода, ты лежишь и не спишь.
Звёздный свет беспокоит, просачиваясь сквозь ресницы.
Где-то там, далеко, бесшабашный бессонный Париж,
Смутный Лондон, блестящая Вена, прохладная Ницца.
Ты глаза закрываешь и слышишь, как дышит Гольфстрим,
Видишь стаи дельфинов у Южного Берега Крыма,
И плывут облака белоснежными яхтами мимо.
Лунный свет на воде, и серебряный парус над ним.
А часы на стене равнодушно «тик-так» , да «тик-так»,
И за окнами ветер февральский, да снежная крошка.
В кресле скомканный плед, на котором устроилась кошка,
И всё так, как всегда, и – о, ужас! – всегда будет так.
За грудиной привычной неловкостью тихая боль,
Голова не болит, но устала и давит на плечи.
Лет семь-восемь назад перестал помогать алкоголь,
А теперь и реланиум с фенозепамом не лечат.
Грустно помнить о том, что уже не увидишь Париж,
Смутный Лондон, блестящую Вену, прохладную Ниццу,
И луна, словно жизнь, начинает к закату клониться.
Ночь проходит, светает, а ты всё лежишь и не спишь.