Знаешь, я выпита до самого донышка...
Вот ты, мой мальчик, берешься за горлышко, отпиваешь меня, разливаешь меня на скатерть, расплескиваешь на рубаху, заливаешь мною чистые простыни на кровати, и, быть может, от страха, а может быть, от опьянения, выводишь из оцепенения дурацким вопросом: милая, ты ведь взрослая девочка, ты все понимаешь, правда? Так, может быть, хватит? Хватит любить меня, дорогая, я заполнен тобой до отказа, до края, и любовь твоя так некстати...
А знаешь, милый, ведь если по совести, я должна бы сказать тебе «прости», а не просто уйти, но совсем не осталось сил, и я сделаю именно так, как ты и просил: разлюблю тебя, опустевшая, выпитая до дна... Ведь если по совести, это моя вина, что ты до конца своих дней будешь пьянеть без вина и лишишься сна.
Но это по совести, а коль уж пошло без нее, то пусть тебя до конца твоих дней клюет то жадное воронье, которое ты когда-то на меня напустил. Милый мальчик, ты помнишь, как жадно ты пил это вино из горлышка, не наливая его в бокал? Надеюсь, ты от меня устал. Надеюсь, заполненный мной до краев, ты слышишь, как гулко бьется сердце мое, видишь, как щерится мой оскал...
Знаешь, я выпита.
Видишь, в пустых глазах моих блики и плещется солнце.
Мой мальчик, любимый, единственный, надеюсь, когда-нибудь ты захлебнешься.