Не зря лоскутной скатерти химера
витала долго в темном сундуке -
той, выстраданной, бабушкиной верой:
стрекочет «Зингер» - будет хлеб в руке.
Лоскутный рай легко не сдаст секреты,
он дразнит подзабытыми духами,
но вздох и легкий трепет маркизета
мне намекнут, что платье шили маме.
Признается кусочек репса стертый,
что деду новый справили жилет,
и лоскуток линялой гимнастерки
из юности отцу помашет вслед.
Отрезанный подол от сарафана –
моя борьба за «мини», все всерьез:
в нем лето наше, яблоком шафрана,
еще плывет среди батумских гроз.
А сыновей смешные распашонки
уже и внукам выросшим малы…
Края обрезков, швы сплетая тонко,
друг к другу льнут без таинства иглы.
Шитье закончу. Сяду у стола,
где, скатертью без пятнышка и складки -
вся наша жизнь. Она не так мала,
когда сложились судьбами заплатки.
Замолкший «Зингер» в комнате пустой…
Мы подождем, играя с прошлым в прятки,
когда вернется смысл (такой простой!)
той жизни, что промчалась без оглядки.