Картины плавают в глубинах чёрных луж.
К ним нагибаются пейзажи и портреты:
тьма Рембрандта,
рябь лепесточков Ренуара
(имя его - само, точно круги по воде от
неосторожного шага).
Кораблики белого света,
преломляясь о мокрую серую бумагу,
становятся облаком сухой гуаши на синьке -
завиточком от мысли светлой, его узревшей.
Но мысль могла бы быть тёмной,
точно текстура грязи с оттисками каблуков,
а чуть выше - солнца мутный белок
среди серой, дымовой завесы облачного покрова;
кашель вороний,
переходящий в выпуклую брань супружеской пары,
личную жизнь в единый пельмень не слепившей.
Дети не торопятся, но идут быстро.
Старушка выбивается из сил, но тащит свой домик заплечный -
прошлую жизнь, пустившую корни в ней -
целое дерево - баобаб
(оказывается они у нас произрастают!
Просто заметить их можно только при свечке в церкви
или печальным взглядом).
____________________________________
рисунок автора