Чернила проливали тучи
Чернее самой черной ночи.
И быстрых молний нервный почерк
Казался многоточьем с кручи
Седого древнего кургана,
Залитого огнем небесным,
Опасным, хоть и бестелесным,
Бушующим как будто спьяну.
И словно в старом кинофильме
В глазах рябило от мельканья.
И ухал на кордоне филин,
Считая дни до расставанья.
И дождь, затапливая лодки,
Давил невидимой рукою.
Как будто в сговоре с рекою –
Подарок делая молодке.
Гроза сверкала и гремела
И, удаляясь, угрожала,
Но было выдернуто жало,
И небо нехотя светлело.
И только дальние зарницы
Напоминали о ненастье.
Последние крупицы счастья
С ладоней склевывали птицы -
Разлука, Нежность и Забвенье.
Мы рук своих не разомкнули
И думали, что обманули
Судьбу в последнее мгновенье…
Но огненное многоточье
Предполагало ход событий.
И много горестных открытий
Оно вписало между строчек.
О, эта трепетная давность
Сквозь ливнем вымытые годы!
…Но ощущение свободы
Дает божественная данность…
И это чувство примиряет
С несостоявшейся судьбою:
Да, мы не встретились с тобою…
Возможно, к лучшему, кто знает?...
Но, если прошлое опять
Ворвется сполохом зарницы,
Твои промокшие ресницы
Заставят сердце трепетать…
26 августа 2005 г.
На фото: гроза на реке Савала.