В вечерних сумерках, когда темнеет море,
Густеет тьма глубин, подтягиваясь от бесплодных отмелей, заливов
К берегу. Сначала
Она похожа на распахнутые скалы, разглаживающие собственную бледность.
Затем прилив, устало отступая,
Бросает все свои плоды,
Сползает обессиленно с блестящих батискафов, и вот пред нами крабы.
Крабы-гиганты в плоских черепах, внимательно глядящие на сушу
Как каски из окопа.
Они не просто крабы: крабы-призраки.
Они сбивают
Невидимой волной морского холода
Гуляющего в дюнах человека.
Вливаются в простор материка, в дымящий пурпур
Лесов и городов – колючим всплеском
Высоких неуклюжих привидений,
Скользящих импульсивно через воду.
Ни стены, ни тела им не помеха.
Голод диктует им другие цели.
Для нас они незримы, мы не можем о них не думать.
Их пузырящиеся рты, глаза
Безмолвной каменистой яростью
Вторгаются в ничтожность нашей жизни – валяемся ли на кроватях,
Сидим ли в комнатах. То наши сны тревожны,
То мы внезапно просыпаемся во власти одержимости
В одышке и в поту, и мозг наш слепнет
В сиянье лампочки. Порою, ненадолго, скользящая
Внимательная
Толща тишины
Протискивается между нами. Крабы владеют этим миром.
Всю ночь, то рядом с нами, то сквозь нас,
Они выслеживают друг друга, они цепляются друг к другу,
Они влезают друг на друга, они рвут друг друга на куски,
Они изнуряют друг друга до изнеможения.
Они – войска вселенной.
Мы – их бактерии,
В их жизни наша смерть, в их смерти наша жизнь.
Чуть рассветёт, они вновь отступают к берегу.
Они – сумбур истории, конвульсии
В истоках крови, в циклах конкуренции.
Для них вся перенаселённая земля – пустое поле битвы.
Весь день они в себя приходят под водой.
Их пенье – слабый бриз, крутящийся в прибрежных скалах,
Где слушают одни лишь крабы.
Они – единственные игрушки Бога.
---- ( с английского ) ----
Ted Hughes. Ghost Crabs
At nightfall, as the sea darkens,
A depth darkness thickens, mustering from the gulfs and the submarine badlands,
To the sea's edge. To begin with
It looks like rocks uncovering, mangling their pallor.
Gradually the labouring of the tide
Falls back from its productions,
Its power slips back from glistening nacelles, and they are crabs.
Giant crabs, under flat skulls, staring inland
Like a packed trench of helmets.
Ghosts, they are ghost-crabs.
They emerge
An invisible disgorging of the sea's cold
Over the man who strolls along the sands.
They spill inland, into the smoking purple
Of our woods and towns – a bristling surge
Of tall and staggering spectres
Gliding like shocks through water.
Our walls, our bodies, are no problem to them.
Their hungers are homing elsewhere.
We cannot see them or turn our minds from them.
Their bubbling mouths, their eyes
In a slow mineral fury
Press through our nothingness where we sprawl on beds,
Or sit in rooms. Our dreams are ruffled maybe,
Or we jerk awake to the world of possessions
With a gasp, in a sweat burst, brains jamming blind
Into the bulb-light. Sometimes, for minutes, a sliding
Staring
Thickness of silence
Presses between us. These crabs own this world.
All night, around us or through us,
They stalk each other, they fasten on to each other,
They mount each other, they tear each other to pieces,
They utterly exhaust each other.
They are the powers of this world.
We are their bacteria,
Dying their lives and living their deaths.
At dawn, they sidle back under the sea's edge.
They are the turmoil of history, the convulsion
In the roots of blood, in the cycles of concurrence.
To them, our cluttered countries are empty battleground.
All day they recuperate under the sea.
Their singing is like a thin sea-wind flexing in the rocks of a headland,
Where only crabs listen.
They are God's only toys.