Людским питаясь подаянием,
Живя в пыли огромных городов,
Я сердце распалял страданием,
И видел в людях лишь врагов.
Я их презрел, презрения достойный,
Презрел их суетность и доброту,
Презрел их быт спокойный,
Презрел сердец их наготу.
Мне город стал тюрьмой казаться,
Могильным камнем стал гранит,
И панихиды звон стал с колоколен раздаваться,
Меня казалось хочет все похоронить.
Не выдержал мой ум холодного давленья
Высоких стен, булыжных мостовых,
И я, людское вызвав удивленье,
Сказал, что БОГ в устах моих.