Очередной фрагмент из главы "Купеческая..."
Препятствий не было герою,
Чтоб сам себя он удивил.
Затейка малая порою
Перерастала в водевиль.
Уж коль герой свои хотелки
Не расположен упростить,
Не мудрено и в переделки
На почве секса угодить.
В начале жизни в Петербурге
Евгений нравился одной
Богатой женщине-хапуге
И урожЕнке коренной.
Богачка не без оптимизма
Определённо увлеклась
Смазливым парнем, чья харизма
И вЕдьме б по сердцу пришлась.
Рабыня собственных капризов
Искала в жизни остроты.
Ей лишь Судьбе бы бросить вызов,
Сорвав запретные плоды!
Когда ж зациклилась на сладком,
То и ОнЕгина к повадкам
Своим постельным и ухваткам
В масть приобщить была не прочь.
Но вот, попробуй, приурочь
Свой пик желания к тем бл_кам,
Где и Евгений стал бы падким
До зрелых дам, чтоб превозмочь
Всю нелюбовь к седым их прядкам.
О, как же молод он – точь-в-точь,
Как и она была лет этак…
Тому назад. С неё кокеток
В своих комедиях охоч
Был выводить один у_бок…
Так как же с Женькой быть? Шанс редок
И упускать его нельзя:
Страсть разгорелась в ней не зря.
Но для него её глаза
Совсем, увы, не лучезарны...
«Да, вожделенья колоссальны,
Но раз уж мы не псы на псарне,
Мозги себе же не морочь
Надеждой на взаимность! Жаль, но
Его добиться обожанья
Смогла бы только моя дочь.
Ну, как самой себе помочь?
Купив не на одну лишь ночь
Его в постели прилежанье
И взяв юнца на содержанье,
Его в любОвники завлечь?
Но деньги хочется сберечь», –
Так дни свои она влачила,
В сужденьях противоречива,
Груз лет не в силах сбросить с плеч,
До денег жадная на диво.
Саму себя не обкради!
Что ожидает впереди?
Ужели милости Господни?
Одни, возможно, что на сотни,
Затраты. А каков навар?
Сочтёшь убытки – бросит в жар!
Не обойтись ведь и без сводни,
А ей – осОбый гонорар.
Казалось бы, мечты бесплодны,
Но изворОтлив женский ум.
Процесс обхаживанья, шум
Огласки крайне неугодны.
Их нужно вовсе исключить,
Направив Женечкину прыть
По ложному пути свободно,
Пускай уж даже принародно.
Нельзя сказать, что баба – мразь,
Но выше интересов личных
Она ничто уже цинично
Знать не желала, а звалась
Она Анфисой от рожденья.
Итак, по скуке и безделью
Анфисе вздумалось поймать
Юнца ловушкою с постелью.
Анфиса думала неделю.
А накануне её мать
Уговорила, пошумевши,
Кров бедной родственнице дать –
Младой, красивой, обедневшей,
Чей дед, испанец обрусевший,
Дал внучке редкую красу.
Её родителей в лесу
Разбойный люд ухлопал разом.
Дочь Дуся, не моргнув и глазом,
Внезапно стала сиротой,
Живою по причине той,
Что в страшный день осталась дома.
Судьбой сиротскою ведома,
Безропотна, наивна и
Услужлива, чтоб стать сильнее,
Молилась Богу Дульсинея.
Прок с сироты – почти ноли,
Но, опекунство взяв над нею,
Богачка, ей не став роднее,
Бедняжку горничной своей,
По сути, сделала, ей-ей.
Для Дульсинеи или Дуси
Онегин был, коль речь о вкусе,
Её сложившейся мечтой.
И вдруг с чудесной прямотой
Онегин, оказавшись рядом,
Восторг свой выразил ей взглядом.
За комплиментом комплимент –
Он обаял её в момент.
И завертелось, закружилось:
Онегин проявил всю живость
И стал напрашиваться в дом.
А благодетельница в том
Не отказала бедной Дусе.
«Спасибо, Господи Иисусе
За ниспослание любви»! –
Шептала Дуся. Ей с людьми
Такими, как её Анфиска,
Впервой случилось знаться близко.
Простушка Дуся! Ей самой
Не свойственно коварство злое.
Она могла быть озорной,
Могла, как нитка за иглою,
За милым виться по пятам
Иль вновь, тиха не по летам,
В себе самой вдруг затворяться.
В одной из этих вариаций
Она, урвав у Счастья клок,
Порхала, словно мотылёк.
. . .