Маяковскому сказали: «Пиши!»
И он начал писать.
Он начал писать, навострив уши,
О бестолковом правительстве и о том, как оно может лгать.
Маяковскому Бурлюк сказал: «Пиши!»
И он начал писать.
Хармс тоже начал писать.
Но чем больше он писал,
Тем зазорнее становилась знать
И тем больше народ хохотал
О том, что Хармс написал.
Жаль только врачи из псих-лечебницы
Озадаченно смотрели на этот умственный ккал.
А он и там
Писал.
И помер там.
А я. А мне
Уже двадцать исполнилось.
О чем мне писать?
О камне?
О виселице, трупах, которые нужно вскрывать?
О мгле?
Скажи и мне,
Даня Бурлюк,
О чем мне писать?
Ведь мы не живем в Царской России,
У нас мужчины
Не носят сюртук.
Володя!
У нас в стране не сидят за талант.
И не продают за пол цены табак.
У нас теперь в моде
Богема и мразь,
И в изобилии стихов под заказ.
Так вот скажи, немая тетрадь,
О чем мне двадцатилетней писать?