Коле Сахарову
Лучик пробившийся – близкое солнце,
Коему нет охлажденья…
Время отнюдь никуда не несётся.
Времени бег – наважденье!
Многие умерли, или забыли,
Или тепло растеряли…
Ты же, блистательный друг, в этих «или»
Жил, заблудившись, едва ли.
Из лабиринтов разлук неуместных,
Сквозь разобщённость немую –
В пасмурный век мой сочится небесный
Свет, что тобой именую.
Пахнет он сахаром, белым, ванильным,
Что добавляю не в чай я –
В горькую чашу судьбины чернильной,
Даденной мне неслучайно.
Видно, так нужно, чтоб не были вместе
Строк моих тьма и сиянье,
Но чтобы издали сладкою вестью
Ты разбавлял расстоянье.
Впрочем, оно – наваждение тоже!
Память бушует морями,
И от «вчера» до «сегодня» проложен
Путь не забывшийся: прямо.
Прямо и к солнцу! В восход без заката!
Друг мой, светлейшее чудо –
Мили мертвы, и мертвы циферблаты,
Живы с тобою покуда!
Лучик вернувшийся, не отгоревший,
Не растерявший свеченья –
Будем. И буду я смерти скорейшей
Ждать беспросветным мученьям.
Знаешь, всё было: паденья и взлёты,
Нежность, истёкшая кровью,
Яд, и верёвка, и поиск в пустотах
Самой желаемой кровли,
Смех над собою, воинственной дурой,
И над суетами мира,
И над мечтаньем о том, что микстурой
Станут любви эликсиры…
Было, да сплыло, мой лечащий лучик –
Свет мой в небесном оконце,
С коим души моей свет неразлучен,
Как с вечно-любящим солнцем…