У околицы села
Бабка старая жила
Ни чтоб тихо, ни чтоб громко.
Был у ней сынишка Фомка -
Ростом вроде как пенёк –
Неказистый паренёк!
Месит дома бабка квашню,
А сынок пошёл на пашню,
Ездит, землю бороня,
Да нукает на коня.
А конька обсели мухи,
На спине сидят, на брюхе!
«Ну, постой! Фома-то вас
Упокоит, мымры, враз!» -
И зелёною вешиной
Стеганул он рой мушиный.
Оттого с коня наземь
Оводов свалилось семь.
С оводами ж Фомка вместе
Мошкары побил штук двести.
Стал Фома, разинул рот
Да побитых не сочтёт.
Как ему и счесть такому!
Вот пошёл Фома до дому,
Молвит матке: «Слышь ты, мать,
Отпущай витязевать.
Быть хочу по ратной части!»
А у старенькой со страсти
Ручки-ножки затряслись:
«Что ты, Фомушка, окстись!
Что ты ладишь, непутёвый?
Знай, сидел бы под панёвой,
Не удалей ты крота -
И смотреть-то срамота.
Да тебя наш рябый кочет
Заклюёт, коли захочет!
Дурью ты затею брось!»
Отвечает сын: «Небось,
Я, чай, в поле не обсевок,
Не схоронимся за девок.
Всю на свете татарву
Я зубами изорву!
Там уж ладно ль али худо ль,
А явить желаю удаль,
Не спужаюсь никого!
Да и хана самого
Съест с сметаной, как вареник,
Богатырь Фома Беренник!»
Вот со скотного двора
Взял он чалого одра,
Срезал с клёна хворостину -
Боронить от мух скотину,
Сунул в суму каравай:
«Ну, мамаша, прощевай!»
В чистом поле ветер свищет,
Дикий зверь по полю рыщет,
С голодухи лют и зол…
Глядь, стоит на поле кол.
Фомка-дурень первым делом
На колу кропает мелом:
«Переехал тут пустырь
Размогучий богатырь,
Изо всех он самый главный
Тот Фома Беренник славный.
Витязей он разом семь
Валит запросто наземь,
Мелкой сошке нет и счёта –
И глядеть-то неохота!»
Написав, как лапой грач,
От кола поехал вскачь.
Через малу время долю
По тому ж поехал полю
Славный Муромец Илья,
Аж гудит под ним земля!
Конь Илюхин – что статуя,
Объезжает Русь Святую,
Ну, а сам - скалой-скала! -
Доезжает до кола.
Стал Илья над этим местом:
«Кол, кажись-то, с манифестом...
Переехал тут пустырь
Размогучий богатырь,
Изо всех он самый главный
Тот Фома Беренник славный.
Витязей он разом семь
Валит запросто наземь,
Мелкой сошке нет и счёта –
И глядеть-то неохота!..
Вишь, какой сурьёзный гусь
Залетел на нашу Русь!
Чтой-то мне такой неведом!»
И погнал за Фомкой следом.
Жеребца как подстегал,
Тут и Фомку настигал.
Видит он, что Фомкин чалый
Растопырил хвост мочалой
Да жуёт себе бурьян.
«Ведь, кажись бы, я не пьян, –
Говорит Илья, смекая, –
Где ж в нём силища такая?
Прямо, скажем, конь – одёр…
Да, должно, он сам востёр!
Видно, надо для почину
Величать его по чину…
Бог на помощь, лёгкий путь,
Здрав, Фома Беренник, будь!
Дело, слышь, мы справим ладом,
Коль с тобой поедем рядом
Да за Русь в одной сечи
Повострим свои мечи!» -
«А не много ль будет чести
Со Фомою ехать вместе?
Хоть тебе, Илья, я рад,
Всё ж ты мне молодший брат.
А того ты дела ради
Погоняй маленько сзади».
Вот Илья с Фомой сам-друг
Поскакали через луг.
Дальше поле - что пустыня.
Доезжает их Добрыня:
«Обознался, что ли, я?
Позади, никак, Илья!
Да чего ж ты, дьявол лысый,
За такою едешь крысой?
Он с одра слетит, лишь ткни!» -
«Цыц, Добрынюшка, нишкни!
То Фома Беренник славный,
Богатырь-то самый главный!
Витязей он разом семь
Валит запросто наземь,
Мелкой сошке нет и счёта –
И глядеть-то неохота.
Конь, кажись бы, и одёр,
Да зато он сам востёр!
Коли Муромцу Илюхе
Ехать сзади нет порухи,
Так тебе, Никитич, тож.
Погоняй за мной, коль хошь».
Полем, лесом да оврагом
Друг за дружкой едут шагом.
Лишь отъехали чуток,
Богатырский слышат скок:
Их Попович тут Алёша
Доезжает: «Это что же?
Впереди трусит чужак,
А за ним Илья, никак.
Сзади, надо быть, Добрыня!
Видно, пугало-то ныне
Вы пустили наперёд,
Чтоб стращать честной народ!»
Побурел Добрыня ажно:
«Ну, чего понёс ты, блажный?
Замолчи ты, зубоскал,
Аль о нём ты не слыхал?
То Фома Беренник славный,
Богатырь-то самый главный!
Витязей он разом семь
Валит запросто наземь,
Мелкой сошке нет и счёта –
И глядеть-то неохота.
Сила, вишь ты, не в одре,
А в самом богатыре!
Со Ильёй нам коли скоро
Ехать сзади нет зазора,
Так тебе, Алёша, тож.
Погоняй за мной, коль хошь».
Степью, лесом да опушкой
Поскакали друг за дружкой,
Становилися у врат.
За вратами – Киев-град.
Витязей Владимир-Солнце
Заприметил из оконца.
Кунью шубу скинув с плеч,
Побежал он им навстречь
Со княжною да с княгиней:
«Глянь, никак Илья с Добрыней,
Да ещё Алёша-млад
Прискакали в Киев-град.
Вот уж праздник настоящий!
Ну, а этот вон, лядящий,
Кто ж, Алёша, он такой?» -
«Это наш собрат старшой,
То Фома Беренник славный,
Богатырь-то самый главный.
Витязей он разом семь
Валит запросто наземь,
Мелкой сошке нет и счёта –
И глядеть-то неохота.
Конь хоть крыса, сам хоть мал,
Да куда же, как удал!»
Почестив приезжих в меру,
Отпускали на фатеру.
Улеглись богатыри
Да проспали до зари.
Утром – не было напасти! –
За Днепром татар до страсти!
Всякий праздный ротозей
По домам бежит скорей.
Нет ни шуму, нет ни давки,
Заперлись дворы да лавки,
По домишкам млад и стар
Затворились от татар.
Город Киев ровно вымер.
Испужался Володимир
Да от чёрного крыльца
Посылал к Фоме мальца:
«Выручай, Фома хоробрый,
Посчитай татарам рёбра,
За Днепром собралась рать
Город Киев воевать!
Подави татар, как гниду,
Христиан не дай в обиду!
Изничтожить енту мразь
Володимир просит князь!» -
«Пусть бывает князь покоен:
Как я есть геройский воин,
Изничтожу разом всех!
Да пока мне, чай, не спех».
Ближе недруг – дело плоше.
Говорит Фома Алёше:
«Порубись взамен меня».
Сел Алёша на коня,
Полетел, как ясный сокол,
Лишь копытами зацокал.
Только слышен свист меча
От могучего плеча!
Всех побил Алёша ладно,
Чтоб им не было повадно!
Порубившись час с лишком,
Ворочается шажком.
Звон поднялся колокольный,
Ожил Киев, город стольный,
Из домишек вышел люд,
Все по улицам бегут.
Нет проходу из-за давки,
Отперлись дворы да лавки,
Всякий встречный ротозей
Похваляет витязей.
Сбёг Владимир со ступенек:
«Честь тебе, Фома Беренник,
И земной поклон от нас,
Потому ты город спас!»
Витязей, уважив в меру,
Отпущали на фатеру.
Улеглись богатыри
Да проспали до зари.
Утром – не было напасти! –
Вновь пришло татар до страсти!
Всякий праздный ротозей
По домам бежит скорей.
Нет ни шуму, нет ни давки,
Заперлись дворы да лавки,
По домишкам млад и стар
Затворились от татар.
Город Киев ровно вымер!
Испужался Володимир
Да от чёрного крыльца
Снова шлёт к Фоме мальца:
«Выручай, Фома хоробрый,
Посчитай татарам рёбра,
Пуще прежней валит рать
Город Киев воевать!
Подави татар, как гниду,
Христиан не дай в обиду!
Изничтожить енту мразь
Володимир просит князь!»
«Ах, ты, чтоб их всех в бучиле
Водяные намочили!
Нам ништо, уж так и быть,
Почему их не побить?»
Говорит Фома Добрыне:
«Поубавь-ка им гордыни!
Мало били их вчерась,
Снова сила собралась!
Поезжай-ка ты, Никитич,
Об татар булат свой выточь,
Больно мало для меня!»
Сел Добрыня на коня,
Полетел, как белый кречет,
Татарву сечёт да мечет,
Только слышен свист меча
От могучего плеча!
Тысяч сто, кабы не триста –
Всех как есть побил начисто.
Порубившись час с лишком,
Ворочается шажком.
Звон поднялся колокольный,
Ожил Киев, город стольный,
Из домишек вышел люд,
Все по улицам бегут.
Нет проходу из-за давки,
Отперлись дворы да лавки,
Всякий встречный ротозей
Похваляет витязей.
Сбёг Владимир со ступенек:
«Честь тебе, Фома Беренник,
И земной поклон от нас,
Потому ты город спас!»
Витязей, уважив в меру,
Отпускали на фатеру.
Улеглись богатыри
Да проспали до зари.
Утром – не было напасти! –
Вновь пришло татар до страсти!
Всякий праздный ротозей
По домам бежит скорей.
Нет ни шуму, нет ни давки,
Заперлись дворы да лавки,
По домишкам млад и стар
Затворились от татар.
Город Киев ровно вымер.
Испужался Володимир
Да от чёрного крыльца
Снова шлёт к Фоме мальца:
«Выручай, Фома хоробрый,
Посчитай татарам рёбра.
Тьмой несчётной валит рать
Город Киев воевать!
Подави татар, как гниду,
Христиан не дай в обиду!
Изничтожить енту мразь
Володимир просит князь!»
Молвит Фомка: «Видно, шило
Ведьма им в портки зашила.
И чего ж они хотят?
Я уж вырос из ребят,
Чтоб играть мне с ними в рюшки!
Хватит их и для Илюшки!»
Говорит Илье Фома:
«Коли их взаправду тьма,
Поубавь на всякий случай!»
Полетел грозовой тучей
Славный Муромец Илья,
Меч его – что молонья!
Так и валит буреломом!
Всех побил, как Божьим громом!
Порубившись час с лишком,
Ворочается шажком.
Звон поднялся колокольный,
Ожил Киев, город стольный,
Из домишек вышел люд,
Все по улице бегут.
Нет проходу из-за давки,
Отперлись дворы да лавки,
Всякий встречный ротозей
Похваляет витязей.
Сбёг Владимир со ступенек:
«Честь тебе, Фома Беренник,
И земной поклон от нас,
Потому народ ты спас!»
Витязей в тот день в кружале
Больно долго ублажали.
Лишь о полночь на покой
Отпущали их домой.
Утром, только что Ярило
Витязей поразбудило,
Только поднялись – ан, глядь! -
Обложила Киев рать.
Не видать земли ни крохи:
Татарва кишит, что блохи!
Вот и сам татарский хан
Выезжает на курган.
Город Киев ровно вымер!
Испужался Володимир,
И со всех-то княжьих ног
Ко Фоме он сам побёг!
«Как тут быть, Фома хоробрый?
Затрещат, знать, наши рёбра,
Коль тебе теперь невмочь
Граду-Киеву помочь!
Пособи, коль милость будет.
Русь службишки не забудет.
Заступися за народ,
А за мной не пропадёт!» -
«Не тужи, Владимир-Солнце,
Постучит уж хан о донце.
Не по чину, вишь, ему
Бить Беренника Фому.
Мало, знать, дитём он порот,
Коль идёт теперь на город!»
Закричал Фома: «Илья!
С витязями из кремля
Выходи-ка тайным лазом
Да на хана вдарьте разом!»
Говорит Илья в ответ:
«Нам идти теперь не след.
Коли было б нам по силе,
Мы б тебя и не просили,
Да, вишь, нам невпроворот.
Стало, твой теперь черёд».
Не повёл Фома и ухом:
«Я татар единым духом,
Коли вам не по плечу,
И один отколочу!
А для всякого случаю,
Дай, маленько осерчаю.
Вы ж взнуздайте для меня
Этим временем коня
Да сготовьте мне доспехи.
Вот уж дам им на орехи!»
Побежал Илья тотчас
Фомкин выполнить приказ.
Кони витязей на воле
Травку щиплют в чистом поле.
Ну, а Фомкин чалый пёс
В стойлах хряпает овёс.
Рассерчал Илья: «Короста!»
Да того одра за хвост-то,
Понатужившись слегка,
Зашвырнул за облака.
На татар в то время в щёлку
Фомка смотрит втихомолку:
«Ровно в верше караси!
Матерь Божья, пронеси!
Аль пошли небесный огонь
Попалить всю эту погань!
Как глядеть-то будет князь –
Не ударишь рылом в грязь!
Хоть найду себе пропажу,
А Владимира уважу.
Лучше смерть, чем срам, приму!»
Подошёл Илья к нему:
«Конь твой сгрыз овса по горло,
И с того его распёрло,
Проглядела молодёжь.
На татар-то как пойдёшь?
Нет коня!» – «На кой он леший?
Я на них пойду и пеший!» -
В руку взял Фома булат,
На глаза накинул плат,
Чтоб сгибать не так уж страшно,
На татар пошёл отважно.
За ворота из кремля
Выводил его Илья.
Жил тогда в татарском стане
Богатырь один при хане.
Хан того богатыря
Не пускал на сечу зря,
А держал для раззаводу,
Чтоб поддерживать породу.
Битюги его лягай! –
Здоровенный был бугай!
Да, знать, время подоспело
И его пустить на дело.
Хан - к нему и держит речь:
«Трудно русских нам посечь:
Бьют-то нас они не палкой,
А, как есть, одной смекалкой.
Чтоб нас ихний богатырь
Не подвёл под монастырь,
Что он там себе ни делай,
Ты за ним, наш витязь смелый,
Хоть поймёшь, хоть не поймёшь,
А сейчас же делай то ж!»
«Будь покоен, хан, я чаю,
Нипочём не подкачаю,
Не загину воробьём,
Как-нибудь его побьём!» -
Хану так сказал и, значит,
Фомке он навстречу скачет.
«Чтоб тебя оглоблей в плешь!
Богатырь-то русский - пеш!
Сразу видно: хитрый дюже,
Да и я тебя не хуже!
Вишь, глаза завесил, бес», –
И с коня татарин слез.
Сплюнув с злости через губу,
Привязал коня он к дубу,
Замотал платком глаза
И не видит ни аза!
Ну, а Фомке, знамо дело,
Ждать кончины надоело.
Мыслит Фомка: «Что за шут,
Да чего ж меня не бьют?»
И, в платке-то сделав дырку,
На татарина в позырку
Запущает, стал быть, глаз.
А татарин-то как раз
Повернулся к Фомке тылом
Да в потёмках тычет рылом,
Что тебе слепой щенок.
Фомка вытянул клинок
Да ему, не давши маху,
Прочь башку отсёк с размаху!
Как орда-то заревёт
Да как кинется вперёд!
За побитого-то, стало,
Больно им досадно стало.
Животишко бороня,
На татарского коня,
Разогнавшись, Фомка легше
Быстроногой прыгнул векши.
Вскинул конь пылищи клуб
Да с корнями вырвал дуб!
Фомка-дурень с перепугу
Уцепился за подпругу,
Не сдержавшись, сполз под низ
Да под брюхом и повис.
Заорал Фома: «Ратуйте!»
Татарве ж помстилось: «Дуйте!»
Врассыпную вся их рать
Так и брызнула тикать!
Конь их на поле открытом
Давит дубом, бьёт копытом,
За ордой бежит вослед -
Никому спасенья нет!
Полегла, как есть, вся сила,
Тут и хана придавило!
Через час, ровно мешок,
Фомку в Киев конь сволок.
Звон поднялся колокольный,
Ожил Киев, город стольный,
Из домишек вышел люд,
Все по улице бегут.
Нет проходу из-за давки,
Отперлись дворы да лавки,
Набралось народу – страсть:
Негде яблоку упасть!
Сбёг Владимир со ступенек:
«Честь тебе, Фома Беренник!
На Руси на всей такой
Не бывал ещё герой!
Наши низкие поклоны
Да княжну-то нашу в жёны
Принимай теперь от нас,
Потому ты царство спас!»
Тут Фома не стал чиниться:
«Почему не ожениться?
Ожениться не беда,
Коль девчонка хоть куда! -
Не рябая, не косая.
Стало быть, ликуй, Исайя!»
Тут княжну с богатырём
Повели пред алтарём,
Поменяли им колечки
Да поклали спать на печке.
Знать, и Фомке-червяку
Перепало на веку!
Володимир спозаранку
Зятю спраздновал гулянку
Да на славный княжий пир
Скликал весь крещёный мир!
Там и мне б нашлось местечко,
Да случилась, вишь, осечка:
Я о времени о том
Нерождённым был дитём.
Так приманка не по рыбке! -
В небе я качался в зыбке,
Палец день-деньской лизал,
А на землю не слезал.
Но, однако, мне известно,
Что гуляли интересно,
Потому оттуда, друг,
Шёл хмельной-то больно дух.
Я ж, как был дитём невинным,
Так меня дух этот винный,
Вклинясь в небеса, что шип,
Ровно обухом прошиб.
Я из зыбки наклонился
Да на землю и свалился,
Протрезвился и гляжу,
Будто в люльке я лежу.
А княгиня молодая
Мне, выходит, мать родная.
А Фома, должно, отец…
Тут всей сказке и конец!
Иллюстрация Анастасии Шуховой