неужели у тебя для меня не осталось хоть пары слов? парочки медяков в прохудившихся от любви карманах?
ладно, ладно, не выворачивай... слышишь, стой... просто мне это как-то немного странно.
нежели же так легко уходит в песочный грунт все, что мы с тобой столько лет на двоих копили?
неужели молчание это все что мне остается? вру, да, еще остаются воспоминанья под слоем пыли.
вытираю с карточек пыльно-печальный смог. вот мне строишь глазки из под короткой челки,
вот смеешься заливисто - значит смог я тебя рассмешить. вот любуешься бабочкой или пчелкой,
вот бежишь по кромке воды, вот в пустыне стоишь одна... господи, сколько всего в этой болотной топи!
господи, мне почти не остается времени для любви и сна, все мое время съедено. а она молчит. так молчат в окопе
перед взрывом, примеривая как саван к себе, тишину. так молчат на американских горках, когда вдруг мотор заглохнет.
и слышно каждую скрипнувшую железочку - ту, и еще одну. слышно, как кто-то сорвется, заплачет... ног нет
и не чувствуешь под собой километры воздуха наразрыв, и боишься слететь и травишься кислородом
господи, она молчит и плавятся в тишине все мои миры, обросшие нежностью, возрастом и народом.
на одной из планет была осень. и собранный урожай под палящим солнцем пах невозможно терпко.
на другой - зима. и кто-то кричал езжай! на горе расталкивая всех и летел и держался крепко
а на тертьей - только только цвела весна. первый подснежник торчал в лесу и светился тонко
и мы шли там по лесу и я говорила тебе ты одна, и ты невозможно любимая моя девчонка....
но они сгорели. и больше нет ничего. кроме болотной топи воспоминаний и тишины безгласой.
и если все что нужно, это любить тебя одного, от остального отрекшись, то - слышишь ли? - я согласна.