Эфемерней, чем сон, золотистей и слаще муската,
Невесомо скользя по обрывкам календарей,
Эта девочка, появившаяся из марта,
Осторожно вошла и осталась в квартире моей.
Она пишет в тетради стихи и гадает на картах,
И глаза от печали становятся все зеленей,
Когда ждет у окна, щурится вдаль близоруко,
Обводит нервными пальцами витражи.
А в моем подлунном снова дожди и скука.
И так жаль, что у памяти слишком остры ножи,
Но каждый вечер вхожу в ее мир без стука.
Я о прошлом не помню. Я до нее не жил.
Наше время давно раскололось на ожиданье,
Я дышу через раз, и тоже ночами не сплю,
Я пытаюсь дать романтическое названье
Любому плывущему облаку-кораблю,
Моя девочка ждет, и загадывает желание…
А я не пойму, что сказать еще, кроме «люблю».
Вот бы круглый и глупый мир разделить на части,
Чтобы в точке одной уместились ее полюса.
Чтобы видеть, как утренний ветер колышет снасти,
И солеными брызгами волн проступает роса…
Моя девочка верит, что карты червонной масти
Это и есть наши алые паруса.