На набережной утром никого.
Она стоит и слушает крик чаек.
И жизнь ее ни театр, ни кино,
А только лишь непризнанный сценарий.
Ее актерством сыт давно уж он,
И режиссером быть ее не хочет.
Игру в любовь оставив на потом,
Она в ролях жила, в киношных строчках.
Она хотела примой быть, играть,
И брать от жизни только то, что хочет.
Но, оказалось, жизнь не так глупа.
Она ей не дала сыграть ни строчки.
В ее судьбе, раскрашенной весной,
Нет места для себя. Лишь только театр
Дает ей счастье, а душе - покой
И дарит сердцу искреннюю радость.
Но жизнь ее обидела. Увы,
Талант не разглядели режиссеры.
А он, как оказалось, не любил
Ни театр, ни ее игру и роли.
Крик чаек разрывает пустоту,
С ее лица снимая сотни масок.
Нет никого вокруг, чтобы игру
Заметили и описали в красках.
Она одна, и нет уж с ней мечты,
Нет рядом режиссера ее сердца.
И дар ее, как чайка, улетит,
Талант ее, как звездочка, померкнет.
Слезами смыты грим и красота,
В морщинах сердце, страждущее театра.
Он не вернется к ней. И, как вода,
За кадр убегут любовь и счастье.