Поэт-трубач, бери трубу,
напрягши жилы
на шее, на лице, на лбу -
твой звук не лживый.
Планеты пусть сойдут с орбит,
пусть в лицах мрамор,
пусть в вечной мерзлоте скорбит
душа, как мамонт.
Пусть голову зажав в тиски,
обмоют струи,
насыплют в бледные виски
боль поцелуев.
Любовь рассыплют у неё
в сосудах мерных -
гипноз улыбкой, как змеёй
грехов всех смертных.
Глаза по-волчьи отгорят,
ты вся иззябла,
и разрастается гора
червивых яблок.
Не разменяешь на каприз
монет медяшки,
жизнь бросишь ты мазком в эскиз -
в подол рубашки.
В ней тело будет не дыша,
смеясь над смертью,
сосудом, где живёт душа,
и вольной ветвью.
Свой стон издашь ты горловой,
пусть злой, тягучий
и бросишься вниз головой
в судьбу излучин.
Мне подмигнёт зелёный глаз,
как вдох последний,
звезда на небо вознеслась
в мой день весенний…