День выползает ненадолго.
Пропитан тёмною водой,
обратно в мёрзлую берлогу
сползает свет по мостовой.
К чернодорожью, чернолесью
льнёт солнце с позднего утра —
и шкура вылоснилась лисья,
уже видна под ней мездра.
Но день в берлоге пьет досыта
кровь охватившей темноты—
и светом наконец раскрыты
снежинок первые цветы.
Подшёрсток отрастает к снегу —
к солнцестоянью ярче блеск,
день дразнит предвесенней снедью
в голодной пустоте небес.